Наркоманы в анекдотах. Часть 5-я, заключительная

Наконец-то у меня снова появился интернет! Переход на нового провайдера занял недели интернет-абстиненции… Наверное и об этой зависимости надо будет как-нибудь написать. А пока, представляю вашему вниманию заключительную часть исследования наркотических анекдотов. Да, ждать пришлось долго, но тем слаще и продуманнее падающий вам в руки плод моих размышлений!

Будем подводить итоги.

Конечно, мне не удалось в полной мере охватить все формы наркотических анекдотов, но и из того, что удалось обозреть, можно сделать вполне конкретные выводы.

Итак, вернёмся к началу, то бишь вспомним, как люди, наркотики не принимающие, относятся к наркоманам (на примерах анекдотов, конечно). Если за базис брать поливариантные истории, где главный герой наркоман, то оказалось, что в общем случае, наркомана ассоциируют со всеми прочими маргинальными личностями: алкашами, психами, панками и т.п., не делая принципиального различия между ними. Это показывает, что образ наркомана прочно вписался в эту нишу, и для рассказчика анекдотов по большому счету всё равно про кого "травить байку", про тормоза или торчка. Единственно, что может повлиять на выбор героя истории – так это социальное окружение рассказчика. Понятно, что среди людей пьющих большей популярностью будут пользоваться истории про "алкашей", а среди планокуров – рассказы про им подобных. Хотя, здесь нельзя не сделать оговорки: иногда ситуация может обвернуться противоположной. Но это в случаях, когда рассказываемый анекдот не даёт объективной картины, а напротив, унижает достоинство героя анекдота, или показывает его в преднамеренно искаженном свете.

Последнее относится к той части народного творчества, где наркоманов умышленно показывают с неприглядной стороны или дают ложную характеристику как картины потребления наркотиков, так и сопутствующего поведения наркоманов. Но этот пласт принадлежит, скорее, а анти-наркотическим анекдотам, нежели наркотическим. Естественно, возможны ситуации, когда антинаркотические истории рассказываются в наркоманской среде. Но здесь, если рассказчик не дал предварительного уведомления, что будет говорить враждебную "чушь", он может быть подвергнут разной силы обструкции и даже изгнан из этой среды.

Что же касается аутентичных наркотических историй , то они явно  балансируют между двумя крайностями. Первая из них – обучающая, вторая – описательная. Четкой границы между ними провести не представляется возможным, ибо и в описательных историях имеется некий урок, да и в обучающих анекдотах имеются описательно-психологические моменты. Но если обучающая сторона нас в данный момент мало интересует, то как раз психологический портрет наркомана, данный им самим нам и нужен… Собственно, это и есть цель моего исследования.

Итак, по уже приведенным материалам, я повторю и соберу в кучку уже оглашенные выводы . Начну с самого, на мой взгляд, важного: отношений со смертью. Наркоман со смертью на короткой ноге. Он прекрасно понимает суть этого явления, но при этом не примеряет его на себя. Наркоман считает, что может или обмануть смерть, или как-то с ней договориться, чтобы максимально отсрочить ее приход, но при этом не считает себя вечным. При этом смерть для него более является персонифицированным явлением, нежели стихийным процессом, не поддающимся анализу. Такая же ситуация и с иными архетипическими и одновременно мистическими персонажами. Наркоман инаков по сравнению с людьми, живущими без употребления запрещенных веществ. Но инаковость его состоит не в самом факте наркомании, а в том, что он более других погружен в мистическую среду.

Этот тезис, на мой взгляд, подтверждает и отношение наркоманов к социуму, в т.ч. и к милиции. Социум для него – не среда обитания, а стихия, и в смысле среды, продуцирующей стихийные бедствия, и, одновременно, персонификация этой среды, априори тупой, в таких же тупых стражей порядка.

Кроме того, наркоман как-то слишком, гипертрофированно непосредственно реагирует на самые банальные житейские ситуации. Он зачастую не воспринимает "словесных игр", и на обращенные к ним штампы речи и идиоматические конструкции реагирует без учёта их семантической многозначности.

Примечательно, что наркоман из анекдотов нигде, за редчайшим исключением, не работает, однако при этом умудряется ежедневно доставать немалые суммы на приобретение своих зелий. При этом криминальный характер его заработков в анекдотах прослеживается неявно. История про старушку, телевизор и мошенничество скорее исключение, подтверждающее общее правило. Особенно это показательно для планокуров: те практически всегда сами находят дикорастущую коноплю и готовят из нее всё, что им надо.

Такая интереснейшая сторона жизни, как секс так же практически не затронута. Гендерный строй наркоманов преимущественно мужской. Редко-редко, когда в нем промелькнёт женская особь.

Что же мы имеем : мистическое сознание, мистическое отношение ко всем, практически, сторонам жизни, несколько неадекватное отношение к явлениям обыденности, асексуальность. Никого не напоминает?

А ведь именно этими особенностями характеризуются ДЕТИ.

Наркоман предельно инфантилен. Можно сказать, что это ребёнок, принимающий наркотики. Ребёнок, который, то ли из за этого факта, то ли в силу иных причин, так никогда может и не вырасти во взрослого человека.

И, самое основное: наркоман безответственен. И это тоже черта, свойственная детям. Черта, которая и проводит границу между взрослым и великовозрастным дитятей.

БШ.