Как там было у классика:
- Это верно, тут наука,
Тут напротив не попрешь.
А скажи, простая штука
Есть у вас?
- Какая?
- Вошь.
..................................................
- Значит, есть? Тогда ты - воин,
Рассуждать со мной достоин.
Ты - солдат, хотя и млад,
А солдат солдату - брат.
Вот так в наше время, студент мог быть Настоящим Студентом только побывав в колхозе или стройотряде. Стройотряд - дело добровольное, а вот колхоз. Это осеннее времяпровождение почти официально называлось "сельхоз-семестром" и отбоярится от него было труднее, чем от сессии. И в самом деле, страну кормить надо? Надо? А кто должен урожай собирать, каким-то чудом выросший?
Правильно - кому надо, тот и собирает. Не колхозник же, у которого в осеннюю страду дел невпроворот: надо из свеклы и картошки самогону успеть нагнать, пока сырье не сгнило! А для этого силы нужно беречь, а не растрачивать попусту, корячась раком на километровых свекольных и картофельных рядах.
В тот год нашему потоку повезло несказанно. Направили не в задрипаный , утонувший в грязюке и навозе колхоз "Светлые перспективы", а на селекционную станцию, расположенную хоть и далеко от дома, но зато в сказочном месте - в Стрелецкой Степи.
Каким-то чудом в самой середине густонаселенного Центрального Черноземья сохранился большой кусок первобытной, абсолютно незатронутой человеком степи. Там не то, что не пахали, там ни одна корова не паслась с тех пор, как перевелись дикие туры. Отдельные, особо заповедные участки были обнесены колючкой и нешуточно охранялись. И даже сторожам запрещалось заходить внутрь ограды и тревожить покой и первозданность матери- Природы. Пейзажи там...!
Селекционная станция располагалась на самой границе заповедника. Студентов поселили в тамошнем актовом зале, студенток - по хатам. Работа была, что называется "мечта нанайца" - предельно неутомительная. Девчонки канцелярскими ножницами срезали на делянках колоски, складывали в конверты и надписывали калиграфическим почерком под бдительным оком ответственного сотрудника, не устававшего напоминать: "Девочки, мне неважно, сколько вы соберете, Вы только не перепутайте!"
Мужуки же наши были брошены на картошку . Эта тяжелая физическая работа соотносилась с настоящей " на картошкой" примерно, как детская песочница с песчаным карьером.
И погода была в VIP-исполнении: сухая, теплая, с ароматами заповедной степи. Романтика!
Ну, а если уж Всевышний посылает благодать, так он не мелочится. В соседнюю деревню высадился трудовой десант Фармацевтического Училища! Господи, велика милость твоя: одни девчонки! И какие!!!
И будущие врачи, и будущие фармацевты работали рядом , а однажды автора этих строк, как обладателя внушительных физических данных, направили помогать фармацевткам разбирать парники. Как известно, таскать тяжести дамам не пристало. А нехило сложенному юноше очень неплохо и поразмяться. Естественно, свято блюдя трудовую дисциплину, юноша возражать не стал.
В силу очень теплой погоды , удаленности объекта от основной усадьбы и физического характера трудовой деятельности (как известно, способствуюшей выработке эндогенного тепла), трудолюбивые фармацевтки создали для будущего светила медицины оптимальнейшие условия для изучения Пластической Анатомии, важнейшей дисциплины, которую изучают в художественных ВУЗах, но почему-то не включают в программу медицинских.
В обшем, перетаскивая рамы, ящики с торфом, лотки с рассадой и прочий парниковый хлам, я старался не упустить ни единой возможности исправить эту ошибку организаторов высшего образования. И мое трудолюбие было вознаграждено. Обладательницу потрясающе совершенной пластической анатомии и, как оказалось - умницу, интеллектуалку (и это в фарм ПТУ!) Тамарочку - я проводил после работы до школы, где разместили их отряд. Вкусно поцеловавшись напрощание, мы уговорились встретиться и продолжить общение завтра вечерком, около роскошного стога на небольшом удалении от вышеозначенной школы.
И было утро, и был вечер - день субботний.
Отужинав со своей компанией, облачившись в спортивный костюм и кеды, по приличной асфальтированной дороге (часто места сии заповедные посещало высокое начальство) трудолюбивый студент направился в соседнюю деревню на практикум по столь волновавшему его предмету. Пока дошел, сумерки сгустились, и в последних лучах солнца на фоне стога нарисовалась стройная фигурка предмета моего научного интереса.
Романтическая обстановка навевала пушкинское, бессмертное:
Огни погасли... и ночную
Лампаду зажигает Лель.
Свершились милые надежды,
Любви готовятся дары;
Падут ревнивые одежды
На цареградские ковры...
Вы слышите ль влюбленный шепот,
И поцелуев сладкий звук,
И прерывающийся ропот
Последней робости?..
Соорудив из ароматнейшего степного сена импровизированный пластическо-анатомический кабинет, я очень быстро убедился в безошибочности высокой оценки тамарочкиного интеллекта и деловитости.
Едва мы приступили к взаимному изучению, как я убедился, что под тоненьким свитерком нет абсолютно ничего лишнего и снимается он удивительно легко. Впрочем, не оставшись в долгу, и я порадовал Тамарочку таким же открытием. Еще несколько секунд, и не осталось никаких препятствий для самых углубленных экспериментов.
Но какого черта я вспоминал Пушкина! Накликал на свою голову и все остальное.
«Восторги чувствует заране;
И вот они настали... Вдруг
Гром грянул, свет блеснул в тумане,
Лампада гаснет, дым бежит,
Кругом всё смерклось, всё дрожит»...
За какой-то ничтожный промежуток времени половину неба заняла кошмарная черная туча, внутри которой что-то зловеще сверкало и громыхало, явственно запахло дождем. Налетел влажный холодный ветер... Упали первые, черт бы их драл, крупные капли.
- Ой, гроза! Боюсь! – закричала Тамарочка.
Не успел я понять, что происходит, как теплые бархатистые нежности выскользнули из моих рук и, подхватив то немногое, что на ней только что было, испуганная красавица припустила в сторону школы. Я только успел заметить, как очаровательна бегущая голенькая ведьмочка, и остался один на один с грозой и мраком.
Кое-как сориентировавшись в кромешной тьме, выбрался на дорогу. Для тренированного парня пробежать пять-шесть километров по шоссе... Есть о чем говорить! Но в полном мраке, против сильнейшего ветра и под зверски холодным проливным дождем - это вам не минимум по ФК сдавать. Это немножко интереснее.
Мгновенно промокнув насквозь , жутким матом ругая себя-дурака, предательницу Тамарочку, небеса и преисподнюю одновременно, во всю мощь предназначавшихся было совсем для другого сил, я бежал по этому чертову шоссе, сходу форсируя возникавшие из неоткуда глубочайшие лужи и ухитряясь не упасть, спотыкаясь в невидимых колдобинах.
Через некоторое время дыхание выровнялось и, настроив организм на долгий бег, я приближался к заветному поселку. Вдруг, справа от шоссе обнаружился огонек и контуры какого-то строения. Вне себя от радости я утремился к нему, путаясь в мокрой траве.
Это оказалась совхозная мастерская. Горел свет, гудел какой-то недовыключенный механизм. Стояли полу-разобранные косилки-веялки, или ках их там... Ворота настежь , все бери , все твое. Да нахрен оно мне! Каптерку бы какую-нибудь, теплый бы уголочек...
Вот она, совсем неприметная дверь. Рывком открываю, интуитивно нахожу выключатеть.... Весь пол в крови, в углу ушат с окровавленными ошметками ... Завопил с перепугу дурным голосом, мгновенно сорвавшимся.
Понимая, что помощи ждать неоткуда, заставил себя вглядеться в содержимое посудины. Какое счастье, что хорошо учил анатомию. Останки явно не человеческие. Кусок бурой длинной шерсти окончательно прояснил картину. Местные крестьяне явно пополнили свой рацион заповедной дичью и поспешно смылись, забыв запереть свое логово. Обогреться мне тут не светит. Только потерял темп, время и замерз до потрясающего озноба. Ссссуккки! Не экономят электроэнергию!
Снова окаянное шоссе. Бег помогает согреться. Вроде близко уже... Впереди, вроде как на обочине дороги засветились два желтых мигающих огонька и от них, явно от них, низкий, с переливами, протяжный вой!
Почему я тогда не помер на месте - до сих пор не знаю. Видимо, вконец измученному организму было просто уже не под силу самостоятельно осуществить процесс танатогенеза и он предоставил это дело волкам.
Итак, имеем диспозицию: одинокий, недотрахавшийся, но затраханый студент, посреди ночной степи в грозу, один на один с волками (Будьте вы прокляты, все заповедники на свете, сколько вас там есть!), и без малейшего шанса на спасение.
Эх, хоть какого бы оружия, хоть дубину какую! С размаху ударяю себя по большому пальцу ноги увесистой железной трубой. Скрючившись от дикой боли, пытаюсь понять, откуда она у меня взялась? Не иначе, бессознательно прихватил в окаянной мастерской и бежал с ней всю дорогу!
Вот она, польза первобытных инстинктов!
Убедившись, что палец не сломан, с трубой наизготовку и с мужеством насмерть перепуганой жертвы, пошел на воющие огньки, готовясь помереть в бою с волками, как викинг из какого-то кино. Огни ближе, вой сильнее с каждым порывом ветра. Вот они, совсем рядом, вой оглушает... Бей, студент!
Обрушиваю железяку промеж огней и к мои ногам с грохотом обрушивается ржавый дорожный знак. От светоотражающего покрытия осталось два маленьких кусочка. Держалась эта сволочь на одном гвозде. Вот почему она так отчаянно завывала именно при порывах ветра!
Который стих, как по команде невидимого режиссера всей этой пошлой драмы. Туча куда-то пропала и в свете полной луны оказалось, что я сражался за жизнь через дорогу от совхозной управы, на втором этаже которой и располагался блаженный приют, к которму я так отчаянно пробивался.
Товарищи встретили меня с пониманием и трогательной заботой. Моментально нашлись сухие вещи, теплый спальный мешок, две таблетки аспирина и стакан водки, которым этот аспирин и был запит.
Проснулся я далеко за полдень. Чем объяснили друзья мое отсутствие в столовой, не знаю, но вопросов у начальства ко мне не было.
Осталось непонятным, почему я не окачурился от желудочного кровотечения? Ведь стресс, аспирин и водка на пустой желудок есть сочетание смертоубийственное!
Видимо, действительно, дураков и пьяных....
Свежие комментарии