Фото: РИА «НОВОСТИ» «Мы сидели за столом вчетвером: Герасимов, Тамара Федоровна Макарова, мой муж Володя Ивашов и я. Думаю, только Володя не понимал, что именно происходит в данный момент...» — вспоминает Светлана Светличная.
Поступать в Москву в артистки я поехала по настоянию мамы. Тогда это была скорее ее мечта, чем моя… Она была красавица, ей все вокруг говорили: «Как же вы похожи на Любовь Орлову!» — и маме это, конечно, льстило.
Фото: Фото из личного архива Светланы Светличной Она хотела стать артисткой, и, я думаю, могла бы. Помню, мне было пять или шесть лет, я сидела в первом ряду в гарнизонном Доме офицеров (папа был военным, служил в городе Советске Калининградской области, где мы все и жили) и смотрела на маму. Она играла маленькую роль в любительском спектакле «У них есть Родина». Ее героиня потеряла ребенка во время войны, и, когда мама молила: «Сыночек, сыночек…» — люди в погонах и без погон плакали. И мне хотелось быть такой же, как мама, и тоже находиться в центре внимания. Но кино меня манило больше, чем театр. На экране можно быстрее стать знаменитой, тщеславно думала я, собираясь поступать во ВГИК. А после получения школьного аттестата запаниковала: «А можно я поеду через год?» Мама была непреклонна, они с папой проводили меня на вокзал, купили билет до Москвы.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО В тот год курс набирал Михаил Ильич Ромм. Перед этим он выпустил мастерскую с Василием Шукшиным, и ему на новом курсе нужны были такие же, немного угловатые, но наглые провинциалы. У нас была объединенная мастерская с режиссерами, Ромм туда принял сибиряка Виктора Трегубовича (позже он снимет «Старые стены» с Люсей Гурченко). А «Шукшиным в юбке» стала я. У меня в соучениках оказалось много ярких персонажей: Андрей Смирнов, Галочка Польских, Люся Абрамова, которую уже тогда приходил встречать во ВГИК влюбленный в нее Высоцкий. Но среди всех наших однокурсников на отдельном счету стоял один юноша, ныне очень известный кинорежиссер. Мы репетировали с ним семейную пару в постановке по Артуру Миллеру, и я ловила себя на мысли, что да — я могла бы полюбить его. Тем более говорили, что он как раз развелся с первой женой.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО Но если я осторожно думала: а почему бы и нет? — то он в отношении меня был настроен куда более решительно. Однажды пришел ко мне в общежитие, затащил за шкаф и стал всю меня ломать, я думала, он меня разорвет на части. Но я была невинной и взмолилась, перейдя от испуга с «ты» на «вы»: «Пожалуйста, остановитесь! Я еще не хочу быть женщиной». Только после этих слов он оставил меня в покое... Недавно в интервью, отвечая на вопрос, был ли он влюблен в Светличную, этот режиссер высказался в том духе, что не хотел стоять ко мне в очереди. Будто она была, эта очередь из влюбленных, и будто я кому-то отвечала… Но если кто-то и мечтал оказаться в такой очереди — их всех затмил Володя Ивашов, которого как раз перевели к нам.
Ивашов учился курсом старше, у Григория Козинцева, но из-за съемок в «Балладе о солдате» остался на второй год и перешел к Ромму.
Фото: РИА «НОВОСТИ» Михаил Ильич принял к себе и Жанну Прохоренко, которую в наказание за съемки в том же фильме отчислили из театрального института. Появление Жанны и Володи во ВГИКе после премьеры «Баллады о солдате» было сродни явлению Христа народу. Конечно же мы завидовали им со страшной силой и даже не сомневались, что они влюблены друг в друга — так убедительно выглядела их любовь на экране. Но, к моему счастью, между Володей и Жанной ничего никогда не было. Прохоренко была влюблена по уши в режиссера Евгения Васильева, за него она и вышла замуж и родила от него единственную дочь. А Володя Ивашов достался мне! Я на него глаз положила сразу, как только увидела: в джинсах, в ковбойской шляпе (он побывал с премьерой в Америке). Правда, джинсы — это единственное богатство, которым мог похвастаться Ивашов.
Он ведь был простым парнем из рабочей семьи, жившей в коммуналке. И когда Володя в первый раз пригласил меня к себе и начал разогревать пельмени на сковороде с водой, я подумала: «Господи, какие же они бедные!» Даже мы в общежитии жарили пельмени на сливочном масле и только разве что в самые голодные дни — на маргарине. Не говоря уже о моей семье, всегда жившей в достатке на офицерском пайке.
Мы с Володей поженились на третьем курсе, а на четвертом я уже стала матерью. Семья Ивашова была не против, чтобы я оставила свою фамилию. Хотя у меня была возможность сделать им приятное и прославиться как Светлана Ивашова. Так звали героиню фильма «На семи ветрах», в котором Станислав Ростоцкий предлагал мне главную роль, но я ждала ребенка, и Светой Ивашовой вместо меня стала Лариса Лужина…
Фото: Фото из личного архива Светланы Светличной Наш первенец Алеша появился у нас только благодаря свадебному путешествию к моим родным в Мелитополь — после отставки отца они перебрались туда. В Мелитополе нам с Володей выделили отдельную комнату, там и состоялась первая брачная ночь. Потому что в Москве у нас такой возможности не было. У Ивашовых в одной комнате спали шесть человек: Володины папа и мама — на кровати, рядом на сундуке — его сестра Галя, а мы втроем — я, Володя и его брат Юра — ютились на полу. Мне кажется, что лишний рот, которым я была, беспокоил маму Володи, Евдокию Николаевну. Она с утра до ночи думала лишь о том, как прокормить семью. Поддержки от моей мизерной стипендии не было почти никакой, родители из Мелитополя передавали только посылки с продуктами, но с деньгами у них самих стало уже напряженно.
Фото: РИА «НОВОСТИ» Первое время я была настолько влюблена в Володю, что вся эта коммунальность меня не угнетала. Но в какой-то момент в голову закралась предательская мысль: если мужчина берет на себя ответственность за семью, он должен позаботиться в первую очередь об отдельном жилье! А раз мой муж этого не делает, какой же он мужчина? Но все мои метания были внутри, я молчала, даже когда Евдокия Николаевна высказывалась, как же ей тяжело меня кормить, а Володя делал вид, что не слышит этих слов. Сейчас я понимаю, что, наверное, он был прав, и только потому, что он молчал, мы избежали серьезных конфликтов с его родителями. Наше проживание в коммуналке завершилось благодаря Григорию Наумовичу Чухраю. Алеше было месяцев восемь, когда нам, студентам, дали двухкомнатную квартиру в центре Москвы, на Второй Фрунзенской улице.
Фото: Фото из личного архива Светланы Светличной Счастье неимоверное! Мы с Володей обосновались в гостиной, а спальню отдали Алеше и бабе Кате, маминой сестре, которая и вынянчила нашего старшего сына. Девять месяцев Алеша проводил с ней в Москве, а на лето мы отправляли их обоих в Мелитополь, наедаться витаминов. Сейчас, задним умом, я понимаю, как мы, а особенно я, виноваты перед сыном: много месяцев пропадали на съемках, а потом и вовсе сплавляли его к бабушке с дедушкой. Получается, практически не видели собственного ребенка. И когда ему нужно было спросить про все непонятное на свете, пожаловаться на разбитую коленку или просто прижаться и помолчать, мамы рядом не было. Она, видите ли, актриса, мелькает то в телевизоре, то на киноафишах… Но что теперь об этом говорить… Где-то в старых альбомах есть фотография, ее прислала моя мама из Мелитополя: Алеша сидит на горшке, и глаза у него такие грустные, как у побитой собаки.
Фото: Фото из личного архива Светланы Светличной И надпись бабушкиной рукой: «А где моя мама?» Теперь я отчетливо понимаю, что все нынешние обиды Алеши, наше с ним редкое общение — оттуда, из тех детских лет. Если бы я могла прожить другую жизнь, то ни за что на свете не стала бы актрисой, а была бы только мамой. Наша профессия коварная и лицемерная. Ты слишком увлекаешься собой и не замечаешь тот момент, когда начинают страдать близкие… Кроме того, мне тогда казалось, что важнее заработать денег и купить Алеше все самое лучшее, чего нет у других детей.
Второй сын, Олег, появился через одиннадцать лет после рождения Алеши. После съемок «Стряпухи» мы подружились с режиссером этого фильма Эдмондом Кеосаяном, и когда у них с женой Лаурой родился маленький Тигран, то, глядя на малыша, я захотела, чтобы и у нас с Володей появилось такое же чудо.
Фото: Фото из личного архива Светланы Светличной Нам нужен был этот ребенок, и именно в тот период — чтобы спасти брак. И ребенок нас действительно спас! Мы прожили с Ивашовым 34 года. Я уверена, что, если бы он еще был жив, мы были бы вместе до сих пор. Да, мы оба не святые. Пусть меня осудят, но я уверена, что у любви, даже такой сильной, как случилась у нас с Ивашовым, есть пределы: три года или, может, чуть меньше, а может, чуть больше… Но потом неизбежно любовь сменяет привычка. Особенно это остро чувствуется в нашей профессии со всеми ее соблазнами. Когда муж полгода на съемках в Казахстане, а жена три месяца в Польше, или наоборот, трудно выдержать ожидание. Это словно ты ждешь весны, а она все не приходит и не приходит. Ожидание радости притупляется, а когда весна все-таки наступает — то и солнце уже не светит, а слепит, и радуга не переливается, а мельтешит.
Однажды мы с Володей не виделись два месяца. Я должна была вернуться со съемок из Прибалтики вечером, а он улетел за час до моего возвращения. Я помню это ощущение — я рыдала навзрыд, мне казалось, что это конец света, что дальше так жить невозможно. В таком состоянии немудрено и споткнуться. Тем более что я понимала: Володя ценит женскую красоту и может кем-то увлечься. Но я все же, наверное, огорчала его чаще. Я — актриса! Я — женщина! Женщинам больше, чем мужчинам, свойственно метание. Да, я могла влюбиться, но потом всякий раз понимала, что мне это не нужно. Знаете, на что это похоже? Когда человек пытается худеть, но потом срывается, много ест, а затем не может дышать и задает себе вопрос: «Зачем же я это сделал? Ведь мне это совсем не нужно!»
Так было и в моей жизни. Я увлекалась, а потом думала: зачем? Уверена, что Володя знал о моих увлечениях. Люди очень злы и доносили до него все, что я предпочла бы скрыть. Но он никогда не повысил на меня голоса, не говоря уж о том, чтобы поднять руку. Какие бы разговоры ни ходили вокруг!
Хотя и лишнего мне приписывали немало. Вот хотя бы роман с Андреем Мироновым на съемках «Бриллиантовой руки». Интересно, как это я смогла бы полюбить человека за 48 часов? А именно столько мы общались на тех съемках. Да, был момент, когда я купалась, выходила из моря и оступилась, а Андрей успел поддержать меня. Я его поцеловала в благодарность, и он вдруг подхватил мой поцелуй. Вот и все. Мы встретились с ним через несколько лет после «Бриллиантовой руки» в Ленинграде на съемках советско-венгерской картины «Держись за облака».
И он пригласил меня на поздний ужин в компании его коллег по Театру сатиры — Александра Ширвиндта и Татьяны Ивановны Пельтцер. Это был феерический ужин! Ресторан работал до полуночи, но Миронов договорился, и нам разрешили остаться после закрытия, накрыли роскошный стол… Андрей сам обслуживал нас, как официант. Он был невероятно щедрый и искрометный человек, мы пили шампанское, ели икру, потом гуляли по набережной Невы… Часа в четыре утра добрели до «Астории» и рухнули в крохотном номере Миронова спать. На единственной кровати расположилась Пельтцер, остальные вперемешку умостились на полу. Утром я впервые в жизни поняла, что такое похмелье, когда мы проснулись жутко голодные и с чугунными головами. Спустились в ресторан в «Астории» и заказали сборную солянку.
Фото: Лариса Камышева Ничего вкуснее в своей жизни я не ела ни до, ни после! Это было роскошное приключение, которое мог устроить только Андрей Миронов с его умением радоваться жизни. И все же романа у нас не было, хоть мы и провели с ним на полу целую ночь. Пусть простят меня миллионы поклонниц Миронова, но он вообще не был тем мужчиной, в объятиях которого я могла бы потерять голову… В детстве, посмотрев фильм про Тарзана, я мечтала выйти за него замуж и жить в джунглях. Тарзан был сильный, уверенный, дикий — именно таким и сложился для меня образ идеального мужчины. А Андрюша Миронов был прекрасным другом, но не Тарзаном.
Мой Володя, кстати, тоже на Тарзана не тянул. Зато был хорошим отцом и мог бы стать еще лучшим, если бы его так часто не тревожила язва, из-за которой он, бывало, лежал пластом.
Если нам надо было в восемь вечера вернуться домой, чтобы проверить у ребят уроки, то Володя появлялся ровно в 20:00, не то что я. Ведь я в те времена могла прийти и в два часа ночи. С Володей — добрым и мягким, человеком чести и достоинства, для которого долг перед женой, перед детьми стоит выше чувств — было очень комфортно. А мне втайне хотелось, чтобы иногда он был пожестче и порешительнее... Чего-то мне тогда в нем постоянно не хватало! Это сейчас, если бы Володя, живой, вдруг появился на моем пороге, я бы предпочла его всем на свете! А тогда думалось: может быть, с кем-то другим мне было бы лучше…
Играла свою роль и проклятая актерская ревность, от которой совершенно некуда деваться супругам-актерам. Я вышла замуж за человека, которого уже знал весь мир, и мечтала доказать всем, что и я тоже не посредственность.
Верила, что и у меня будет когда-нибудь какая-то своя «баллада»… Потом, после «Бриллиантовой руки», ревновать к моему успеху пришла уже очередь Володи. Помню, мы играли с ним вместе в спектакле «Бесы»: он — Ставрогина, а я — Марью Тимофеевну Лебядкину. Иной раз, когда я бывала на подъеме, зал принимал меня лучше, чем Володю, и аплодисменты гремели по адресу именно Марьи Тимофеевны. Я ждала, что по дороге домой Володя наговорит мне много хорошего о том, как я сегодня сыграла. Но этого никогда не происходило. Он молчал. А ведь я такой человек, которого обязательно нужно хвалить: и как актрису, и как женщину. Другой, и, пожалуй, самой серьезной, моей претензией к Володе, было то, что он не желает ради меня поступить на высшие режиссерские курсы. Мне думалось: если бы он стал режиссером, мог бы снимать меня в тех ролях, которых я достойна!
Ну хотя бы в одной-единственной настоящей роли! Не «стряпухи», не Анны Сергеевны из «Бриллиантовой руки», а Анны Карениной или Таис Афинской… И ведь правда, я смогла бы! И однажды даже был шанс… Что-то такое во мне рассмотрел сам Лукино Висконти. Мы познакомились на международном фестивале в Москве, и только спустя десятилетия я узнала, что он хотел, чтобы я сыграла в его новом фильме. Когда мне это рассказали, я даже не поверила, но мне показали итальянские газеты, которые писали об этом. Оказывается, Висконти прислал официальный запрос в наше Министерство культуры, но ему отказали. Мол, Светлана Светличная очень занята на съемках! А у меня в это время практически не было работы. И, насколько я понимаю, это была месть… Все началось с того, что мне стал оказывать знаки внимания Сергей Аполлинариевич Герасимов.
Фото: РИА «НОВОСТИ» Однажды пригласил в ресторан поужинать и буквально на следующий день отдал приказ утвердить меня на главную роль в фильме «Любить человека». Мы уже должны были вылетать в длительную командировку на Север. И в этот момент я поняла, что меня подталкивают к краю пропасти — да, я могу получить роль, которая наконец перевесит «Бриллиантовую руку», но при этом потеряю семью. Все мои спотыкания, увлечения, проступки, на которые закрывал глаза Ивашов, покажутся детским лепетом в сравнении с тем, чего ждал от меня Герасимов. Он хотел, чтобы я принадлежала ему целиком и полностью. Для человека с его возможностями не было ничего запретного. Я не спала несколько ночей, пытаясь найти какой-то выход. И нашла, как мне казалось, единственно верный.
Сказала мужу: «Володя, я так устала после съемок в Венгрии, у меня нет сил, я хочу побыть дома с детьми. Мне придется отказаться от съемок у Герасимова. Но мне страшно одной говорить об этом Сергею Аполлинариевичу. Ты не мог бы сходить со мной?»
...Мы сидели за столом вчетвером. Герасимов, Тамара Федоровна Макарова, Володя и я. Думаю, только мой муж не понимал, что именно происходит в данный момент. Сцена вышла тяжелая, неловкая, но в итоге меня отпустили. На все четыре стороны. Главную роль в фильме сыграла Любовь Виролайнен, у них с Герасимовым начался громкий роман. А меня перестали приглашать на съемки. Один фильм в год, один фильм в два года… Тем временем Григорий Чухрай и Станислав Ростоцкий через Моссовет пробили нам с Володей трехкомнатную квартиру на Ленинском проспекте.
Теперь нам было где развернуться с мальчишками. Мы завели собак. Одну бездомную дворнягу я привезла из Пицунды. Выслала Володе телеграмму: «Лечу с сюрпризом. Встречай!» Когда он увидел пса, вздохнул с облегчением: «Светка, от тебя можно ждать чего угодно!» Именно в тот момент у нас наконец-то стала налаживаться настоящая, крепкая семья. И тут муж попадает в больницу. Язву уже невозможно было просто лечить, Володю стали готовить к операции. При этом прогнозы неутешительные. В какой-то газете я прочитала про Якова Давидовича Витебского, который в Кургане творил чудеса в гастроэнтерологии. Я — Телец по гороскопу, если что-то надумаю, то не отступлюсь. Созвонилась с Витебским, купила билет на самолет, заставила Володю уйти из больницы под расписку.
Фото: РИА «НОВОСТИ» В Кургане Ивашову продлили жизнь еще на 15 лет! Он вернулся другим человеком, мог выпить водочки, съесть селедки. И если бы не перестройка, мы бы, наверное, и сейчас ходили под ручку в ближайший сквер кормить голубей.
Нас подкосили девяностые. Кино не снимали, в театре платили копейки. Я мыла полы, Володя надрывался на стройке, таская кирпичи. У него началось кровотечение, а он молчал и терпел, потому что надо было зарабатывать деньги для семьи. Володи не стало в марте 1995 года... На годовщину Алеша написал для папы стихотворение:
Теперь будет вечно студить мне висок
Твой облик, знакомый до боли.
Потерян был только один колосок, Но как обеднело все поле.
Когда не стало Володи, мы с сыновьями уже жили отдельно.
И как ни поддерживали дети в тот момент, одиночество сводило меня с ума. Состояние покинутости — вот что я тогда испытывала. И тут моей вдовьей судьбой озаботилась Нонна Викторовна Мордюкова.
Она была старше меня на 15 лет и, как и я сама, почти не имела подруг. Но меня Нонна полюбила, а я — ее. Нам было комфортно друг с другом, хотя, сказать честно, я все время была при ней как паж. Как-то раз она взяла меня с собой на фестиваль в Светлогорске — исключительно ради того, чтобы составить ей компанию. Так и заявила организаторам: «Я приеду, только если вы пригласите Светлану Светличную». В один из фестивальных вечеров у нас с ней была запланирована какая-то встреча с рыбаками Балтийского моря.
Стучу к ней в номер — не отвечает. Я волнуюсь, тем более что в тот день Мордюкова жаловалась на плохое самочувствие. А утром она, хмурая, спускается на завтрак и говорит: «Тебе кто позволил меня беспокоить?» Мне было так обидно, что даже видеть никого не хотелось — я развернулась и ушла по побережью, километра за три… А когда вернулась к обеду, на меня со всех сторон налетели люди: «Светлана Афанасьевна, вас Нонна Викторовна обыскалась, с ума сходит!» Дело кончилось примирением, Мордюкова сказала: «Прости ты меня, дуру».
В общем, мы хоть и своеобразно, но дружили. И вот Мордюкова взялась устраивать мою жизнь. Она по себе знала: актрисе обязательно нужен рядом мужчина, который сможет подать пальто, вызвать такси, достать билеты на премьеру. И мне действительно очень не хватало ощущения, что меня кто-то обожает, ждет дома.
Вот только Нонна считала, что мне нужен непременно какой-то статусный человек, который сможет обеспечить мне достойную жизнь. А я ненавижу людей, занимающих высокие посты, и не люблю с ними общаться. Нонна меня ругала, хотя и сама среди подобной публики на официозных презентациях страдала не меньше меня. Помню, она говорила: «Светка, я тебе завидую, ты хотя бы куришь». То есть тебе-то хорошо, ты при деле… И все же вариант со статусным женихом для меня крепко засел у Мордюковой в голове. Думаю, это было что-то сродни режиссерской задумке. Ей хотелось все организовать, а потом гордиться: «Это я их познакомила. Видите, как Светличная расцвела? Видите, как ее теперь в кино приглашают?»
Но вышло не так, и к моему второму замужеству Мордюкова не имеет отношения.
Фото: Фото из личного архива Светланы Светличной Я совершенно самостоятельно совершила эту глупость и на собственном опыте убедилась, как же быстро можно пройти путь от любви до ненависти. Через три года после ухода Володи я встретила Сергея Сокольского. Бард, художник, он посвящал мне стихи — о моих глазах, о моей душе, о «женщине огненной». Я сама предложила ему пожениться, несмотря на почти 20-летнюю разницу в возрасте. Думала: Пугачевой можно, а почему мне нельзя? Сергей очень быстро согласился на мое предложение. А я так же быстро поняла, что пустила в свой дом банального афериста. Мы развелись раньше, чем закончился наш медовый месяц — через 28 дней...
Прошло много лет. Меня пригласили сняться в телепередаче о Михаиле Ильиче Ромме. Встречу назначили на Чистых прудах.
Приезжаю — ничего не происходит, не начинается. В ожидании прогуливаюсь вокруг пруда, смотрю — меня, оказывается, снимает оператор. Я думаю: надо же, какие молодцы! Догадались снять, как я эмоционально настраиваюсь на разговор... И тут какой-то очень пожилой на вид мужик, стоявший неподалеку, вдруг обращается ко мне: «Здравствуйте, Светлана Афанасьевна!» Говорю: «Здравствуйте, хотя мы с вами и незнакомы». Он немного опешил: «Как же, я Сергей Сокольский!» Я глазам своим не верила! Как же можно за короткий срок так постареть и опуститься! В общем, оказалось, что телевизионщики нам подстроили встречу, надеясь на скандал. Но скандала не получилось, я просто не стала участвовать в этом безобразии и тихо ретировалась.
Но самые тяжелые испытания тогда еще были у меня впереди.
Восемь лет назад я потеряла младшего сына. И в этом тоже есть моя вина… Во время перестройки ему не удалось получить высшее образование, пришлось идти торговать на рынок. Впрочем, на рынке тогда оказались многие профессора, педагоги, ученые… И я даже радовалась, как все матери, чьи дети могли прокормить себя в то время. Старший, Алеша, стал стоматологом и много работал для своей семьи: он женился, у него родилась дочка Маша. А Олежка помогал мне — и деньгами, и продуктами, умудрился даже подарить мне новый ковер на пол. Но рынок стал началом беды. Зимой и летом на открытом воздухе, на сквозняках и морозах. Чтобы согреться, Олег, как и все, кто был с ним рядом, крепко выпивал. Спохватившись, что сын спивается, я решила отправить его куда-нибудь из Москвы, подальше от этого рынка. У меня было припасено три тысячи долларов, и на эти деньги мы купили для Олега дом в Ивановской области на живописном берегу реки.
Я надеялась, что на природе он быстрее придет в себя. На сделку я с ним не поехала, за что теперь себя корю. Может, я бы вовремя обратила внимание на то, что вокруг так много заброшенных домов, хозяева которых или спились, или убиты, или сидят в тюрьме. Получилось, что я отправила сына туда, где для него было гораздо опаснее, чем на рынке… Через несколько месяцев после переезда Олега в деревню мне позвонили какие-то люди: «Спасайте сына!» Один таксист, которого я не устаю вспоминать с благодарностью, повез меня в ночи и не взял ни копейки. Олег уже не мог ходить. Меня поразила его худоба и выпиравшая печень. В Москву мы вернулись утром 1 мая, поликлиники были закрыты, и таксист вызвал «Скорую помощь» прямо на площадь трех вокзалов.
Фото: Юрий Феклистов
Вот только когда Олега подлечили, он снова уехал в деревню. А в следующий раз, когда мне позвонили, я уже не успела его спасти…
Так я осталась совсем одна. Когда в доме звонил телефон, я все надеялась услышать в трубке голос своего старшего сына или единственной внучки. Шли месяцы, годы, но этого не происходило. Я стала спрашивать себя: кому же я вообще нужна? Ответ получила все по тому же телефону. Мне позвонил незнакомый молодой человек: «Здравствуйте, я стилист Руслан Татьянин, хочу предложить вам один проект». Когда я увидела свои фотографии в образах, которые придумал для меня Татьянин, — в стиле Марлен Дитрих, Любови Орловой, то поняла, что в свои 70 лет могу выглядеть даже роскошнее, чем в тридцать! На три года я стала для Татьянина музой, хотя многие тогда решили, что мы любовники.
Бред! Потом, когда у Руслана стали появляться новые музы и наш дружеско-творческий тандем распался, я поняла, что он меня, возможно, тоже по-своему использовал. Но я нисколько не в обиде! Ведь если бы я сыграла у Висконти, обо мне бы все говорили как о великой актрисе. А так — я мало что успела. Но зато на фотопортретах теперь останутся эскизы того, что я могла бы сыграть. В одном журнале в связи с этими фотосессиями про меня написали: «Возвращение секс-символа», а я бы сформулировала шире — «Возвращение к жизни!»
С возрастом у меня отношения особые. Вот недавно я снималась в фильме Йоса Стеллинга «Девушка и смерть», играла героиню Ренаты Литвиновой в 85-летнем возрасте. Когда явилась на съемки в Германию в короткой юбке, недоумению группы не было предела.
Думаю, они заподозрили своего режиссера в слабоумии, раз он выбрал меня на такую роль. Но после грима перед ними появилась 85-летняя старуха, которая едва шаркала ногами. Да, я могу сыграть старушку, но я не хочу быть ею в жизни. Кто сказал, что в 72 года нельзя ходить в мини? Можно, если ноги позволяют! И все же не так-то просто спорить с возрастом. Когда со мной случилось очередное несчастье — три месяца назад, в январе, я упала, сломала одновременно руку и ногу, — мне казалось, что теперь-то уж точно мои дела плохи. Но я снова ошиблась! Когда выписалась из больницы, меня — после многих лет непонимания и недомолвок — навестили сын Алеша и его внук Володя. Владимир Ивашов — мой правнук! Я впервые его увидела, и до чего же он мне понравился! Говорит: «Здравствуйте, я видел вас в кино». Потом отвел меня в другую комнату, хотел что-то сказать, но застеснялся и убежал к дедушке Алеше.
Оказывается, он хотел признаться мне в симпатии и поцеловать. На днях у него был день рождения, я позвонила поздравить. Он спросил: «А почему вы ко мне не приезжаете?» Ну что я могла ответить, с учетом сложностей в отношениях с сыном, невесткой, внучкой — матерью Володи? Говорю: «Жду, когда ты вырастешь, сам сядешь в метро и приедешь ко мне, и мы будем гулять». Теперь я живу надеждой, что когда-нибудь действительно откроется дверь и в нее войдет мой Володя Ивашов. Такой же молодой и красивый, каким когда-то был его прадедушка…
Свежие комментарии