Пациент + врач: ветеран

Помню, что он был лет 65и, ветеран войны. Полноватый, небольшого роста. В отделение обычной городской больницы он попал впервые. До этого, думаю, лечился в каких-нибудь военных госпиталях. Кажется, у него было несколько хронических заболеваний. Эти заболевания, длящиеся годами, конечно, очень досаждали ему и требовали периодического подлечивания. Но главное, у нашего Ветерана (так я всегда называю его про себя) когда-то была травма головы.

Люди после таких травм – особые. С годами у них часто прогрессирует раздражительность, агрессивность. Тормоза держат плохо. С такими людьми приходится общаться особенно осторожно, бережно. Любая мелочь может вызвать вспышку неадекватного гнева. Опытные врачи сразу подобные вещи чувствуют и при общении учитывают. Но здесь был особый случай. Явно, что и до травмы головы характер у него был очень тяжелым. Помню, что любимая  моя работа в период нашего общения стала мне в тягость. Каждый раз я специально настраивалась, перед тем, как идти в палату, где он лежал. Разговор каждый раз начинался с криков и очередных жалоб: на санитарок, сестёр, питание, очередь к массажисту и рентгенологу, недостойных  соседей по палате, претензий ко мне и т.д. С одним больным в палате он подрался из-за несогласия по вопросу об открывании форточки. 

Надо признать, часть его жалоб были обоснованными. Только не в моей власти и силах было это исправить. Например, ему не нравилось, что я не прихожу в палату в одно и тоже время и пораньше - с самого утра. Конечно, это зависело от того, сколько тяжелых больных, которыми надо было срочно заниматься, поступило ко мне за ночь. По той же причине процедурная сестра иногда не точно в одно и тоже время делала уколы – она сначала ставила капельницы тяжелым больным. За время нашего знакомства Ветеран записал в соответствующий журнал 5 –6 жалоб, из них одна – на меня. На каждую я должна была давать обстоятельный ответ.  Сестры почти ежедневно спрашивали меня, когда я наконец собираюсь нашего пациента выписать? Больные смотрели молча, но сочувственно… Через месяц Ветеран, подлечившись, ко всеобщему облегчению, выписался домой.

Прошло два года. Однажды утром, я, как всегда торопясь, бежала по коридору отделения смотреть очередного поступившего тяжелого. Вдруг боковым зрением я увидела, как кто-то, встав с дивана в холле, метнулся мне на перерез. Вот он уже стоит передо мной, загородив дорогу. Я  узнала его сразу.  Это был мой Ветеран.  «Меня только что привезли! Я только к вам!» - Начал он сходу. Глаза его смотрели на меня просительно и с надеждой. «Я только у вас хочу лечиться. Я врачам со скорой так и сказал. Положите меня к себе!» Чувствовалось, что за эти два года он побывал в других местах и, может быть, кое-что понял. Я не чувствовала к нему неприязни – чем он виноват? Но и повторения ситуации я не хотела. «Но ведь, кажется, у нас с вами были некоторые недоразумения? Не очень хороший контакт?»  - Сказала я. «Что вы! Не было этого! Я не помню! Какие-то мелочи!» – «Но ведь Вы на меня и жалобы писали?» – Он смутился. – «Это ошибка! Я больше не буду.» - «Но у меня в палатах нет мест. Освободятся только к концу недели.» – «Я согласен полежать в коридоре, подождать. Я хочу к вам.» «Нет. - Сказала я действительно спокойно – я чувствовала себя в безопасности – положить мне его без моего согласия в данной ситуации не могли. - Вам надо лечь на свободное место. Извините, мне пора идти». До сих пор помню, каким взглядом, полным обиды проводил меня этот человек, мой прошлый мучитель.

Конечно, идти к заведующей отделения и просить оставить нового больного мне, дополнительно к моим 24, на несколько дней в коридоре при двух других неполных палатах я была не обязана. Но врачи обычно не отказывают тем, кто хочет лечиться у них. - В наше время не отказывали. Такова врачебная этика. И я никогда не отказывала. А здесь не захотела.

Этот случай из своей практики мне вспоминать грустновато. Мне жаль этого немолодого усталого и больного человека. Прошло много лет и я не знаю, жив ли он уже сейчас?  - Но, главное, я не довольна собой. Не то, чтобы меня очень мучили угрызения совести. Но я оказалась тогда явно не на высоте. Во всяком случае, я хорошо знала врача, которая всегда была для меня примером отношения к делу, и я точно знаю, что уж она-то поступила бы по-другому.