Природа держит наготове десятки потенциально убийственных хворей, которые могут быть разнесены по всему свету за считанные дни
Первой в истории человечества «болезнью глобализации» была не испанка, СПИД или птичий грипп, а чума, самая известная пандемия которой («черная смерть») случилась еще в XIV веке и убила в одной только Европе 25 млн. человек, треть тогдашнего населения континента. Никакая болезнь не оказывала такого глубокого и всеобъемлющего влияния на жизнь человечества.
Правда, в VI–VII веках пол-Европы выкосила пандемия, известная как Юстинианова чума, но о ней сохранилось намного меньше свидетельств.
Цивилизация умирала, сама будучи причиной своей смерти — как в древних легендах умирает от собственного яда змея, укусившая себя за хвост. Почему сама? Да потому, что у глобального распространения болезни, которую называли тогда бичом божьим, было на самом деле совершенно рациональное объяснение — бурное развитие торговли, связывавшее страны, разделенные многими тысячами километров.
Люди и звери
Началась великая чумная пандемия в пустыне Гоби (Монголия и Китай), а ее источником были грызуны пустыни Гоби, в шерсти которых жили блохи, внутри которых, в свою очередь, жили бактерии чумы. XIV век стал началом всемирного похолодания, сменившего теплый и влажный климат прежних столетий на периодически повторявшиеся засухи, в результате которых эти грызуны остались без пищи. Наверняка то же самое регулярно происходило и за тысячи лет до этого, но с одной существенной разницей — тогда рядом с голодными и больными грызунами не было многолюдных городов и селений. А к XIV веку они появились — и многочисленные мохнатые носители чумы двинулись туда за пропитанием, заражая людей.
Ну а люди понесли чуму дальше. Вместе с купеческими караванами она достигла Китая, Индии и повернула на запад, в Среднюю Азию. В Европу чума попала благодаря торговавшим с Востоком генуэзским купцам-мореплавателям, доказательством чему служит то обстоятельство, что распространение чумы в Старом Свете начиналось через портовые города — сначала в Италии, а потом в Испании и Франции. Со временем (и опять же благодаря в первую очередь торговым судам) чума достигла берегов Англии, а потом снова повернула на восток — в Скандинавию и Россию.
Чума городов
И тут вступили в силу издержки цивилизации в ее средневековом воплощении. «Черная смерть» не была бы столь безжалостной и всеобъемлющей, если бы европейские средневековые города с их скученностью населения и антисанитарией не были столь идеальным местом для передачи чумы от одного носителя к другому. Как кошмарное видение, бродили по узким, шириной в разведенные руки, улицам среди трупов и больных врачи в кожаных масках со стеклышками для глаз и длинным клювом, в который были заложены цветы или пахучие снадобья (считалось, что чума передается посредством запаха). На эти же годы пришелся расцвет эсхатологических мотивов в религии. В ситуации, когда в городах Европы умирал каждый третий, а то и второй житель, проповеди о конце света получали самое наглядное подтверждение.
Впрочем, одна догадка врачей оказалась правильной — если изолироваться от остальных, есть шанс выжить. Тут можно вспомнить «Декамерон» Джованни Боккаччо — собрание историй, которые рассказывают герои, сбежавшие из зараженной болезнью Флоренции на загородную виллу. Историй, передающих ощущение жизни на краю смерти, «пира во время чумы». Западная Европа настолько глубоко пережила эту, как сказали бы сегодня, психологическую травму, что шлейф в литературе и искусстве от той чумной пандемии тянется через многие века до нашего времени. Например, именно в эти годы разворачивается действие посвященного размышлениям о том, как жить, сознавая неизбежность смерти, фильма «Седьмая печать» классика мирового кинематографа Ингмара Бергмана.
Те же, кто не хотел или не мог сбежать из объятого чумой города, изолировали не себя, а больных и тех, кто мог стать переносчиком болезни. Входные двери домов, где находились зараженные чумой, горожане просто заколачивали с улицы. Из-за дверей доносились вопли больных и их пока еще здоровых домочадцев. Такими варварскими методами осуществлялось санитарное мероприятие под названием «карантин».
Смерть любит грязь и тесноту
С тех времен, поставивших под угрозу само существование человечества, прошло много веков, но сама парадигма развития пандемий не изменилась. Их возбудители живут в природе, веками существуя рядом с людьми, пока какое-нибудь обстоятельство не нарушает этот баланс. И тогда начинается эпидемия. Так, например, Европа, едва покончив с чумой, превратилась в одну сплошную оспенную больницу. Даже столетия спустя, в XVIII веке, во Франции полиция, разыскивая кого-либо, указывала в качестве особых примет «оспин на лице не имеет».
Вакцина от болезни была создана англичанином Эдвардом Дженнером в 1796 году, и уже в XIX веке в цивилизованных странах, включая Российскую империю, оспопрививание распространилось повсеместно.Однако в Азии, Африке и Южной Америке в ХХ веке от оспы погибло, по разным подсчетам, 300–500 миллионов человек.
Та же история происходит и с другими инфекционными болезнями — будучи побежденными в благополучных краях, они продолжают существовать в странах третьего мира, время от времени наведываясь в Европу и Северную Америку. Старый Свет уже сто лет как забыл о малярии, а в Азии, Южной Америке и Африке от нее до сих пор ежегодно умирают сотни тысяч человек, причем 90% случаев приходится на Африку, родину СПИДа и главной нынешней страшилки — лихорадки Эбола.
До середины XX века одной из наиболее опасных эпидемических болезней была холера, уносившая миллионы жизней. Сегодня она, казалось бы, побеждена — но опасность холерных эпидемий остается там, где не соблюдаются санитарные нормы, так как холерный вибрион передается через воду, зараженную фекалиями больных.
Но и так называемые цивилизованные страны не застрахованы от эпидемий, стоит там только возникнуть соответствующим условиям. Так, в послереволюционной России в период между 1917 и 1921 годами от сыпного тифа погибло около 3 млн. человек. Причиной как всегда были скученность и антисанитария. Сначала от болезни, вызываемой живущими на теле человека вшами, умирали в окопах Первой мировой войны. Затем солдаты, возвращавшиеся домой, заражали соседей и близких. Ну и, наконец, благодаря «великому переселению народов», вызванному революцией и гражданской войной, сыпной тиф в набитых зараженными им вагонах-теплушках распространился по всей огромной стране.
Свежие комментарии