Люди и крокодилы

«Почти без денег, вооружённый только умом, бесстрашием, фотоаппаратом да надувным каяком, опытный натуралист в течение шести лет собирает материалы для диссертации на пяти континентах. Его главная цель — изучить язык и брачные обряды крокодилов…», гласит аннотация. Всё сказанное — абсолютная правда. На почти пятистах страницах крепко переплетены: академическая наука в популярном изложении,  захватывающие приключения, мало кому выпадающие в конце XX — начале XXI веков. И всё это приправлено доброй иронией: «У меня была с собой самодельная справка о том, что я великий русский писатель и лучший друг китайского народа, украшенная множеством печатей, самая большая из которых принадлежала водно-спасательной станции в Филях. Эта бумажка несколько раз спасла мне жизнь. Я побывал почти во всех провинциях [Китая], попал в кораблекрушение, отжал как-то раз кусок мяса у снежного барса и даже ввязался в перестрелку с дорожными бандитами…»

Мы публикуем фрагменты книги (спасибо издательству Corpus за разрешение) и интервью с её автором (спасибо Владимиру за согласие ответить на вопросы «КШ»).

 

Из книги

…Я стоял на берегу в полусотне шагов от аллигатора, но чувствовал волны инфразвука каждой косточкой. Спустя секунду самец качнулся немного назад и заревел — словно внезапно прогремел раскатистый гром, одновременно пугающий и восхитительно мощный. Было трудно поверить, что этот рёв, похожий на грохот тяжёлого танка, взбирающегося на крутой откос, — голос живого существа. Самец медленно качался вперёд-назад, издавая инфразвук каждый раз, когда над водой поднимался его хвост, и рёв, когда выше всего поднималась голова. По всему озеру другие аллигаторы присоединялись к нему; их голоса были чуть выше и не такие мощные, но всё равно производили впечатление. Облака пара вырывались из их ноздрей (а я всю жизнь считал их холоднокровными!). Могучие болотные кипарисы, росшие на берегу, тряслись, как тростинки, осыпая воду дождём листьев и мелких веток. Я стоял и слушал, зачарованный, а между тем аллигаторы в других озёрах тоже начали реветь, словно похваляясь силой и выносливостью. Целый час волны рёва и инфразвука прокатывались из края в край стокилометрового болота и дальше, по лесам и озёрам Флориды.

По пути домой я обдумывал увиденное. Судя по окаменелостям, крокодилы и аллигаторы происходят от общего предка, но разделились примерно семьдесят миллионов лет назад, ещё во времена динозавров. И те и другие способны издавать рёв и инфразвук, а значит, эта способность появилась у них до разделения, то есть ещё раньше. Хор, который я только что наблюдал, был очень древним спектаклем. Он был также одним из самых поразительных чудес природы, какие я когда-либо видел, и одним из наименее известных… Я подумал, что, наверное, я самый везучий зоолог в истории…

 

Из интервью

[Кот Шрёдингера] Немножко наивный вопрос. Но всё-таки… Какие элементы поведения крокодилов стоило бы позаимствовать человеку?

[Владимир Динец] У крокодилов поразительная способность расслабляться и получать удовольствие от жизни. Если нечего есть, крокодил может полгода лежать на солнышке, наслаждаясь теплом и пейзажами.

[КШ] В чём вы видите свою основную заслугу перед зоологией? Что главное вы поняли о крокодилах?

[ВД] Я доказал, что они несравнимо умнее и вообще интереснее, чем считалось ещё несколько лет назад. Думаю, что это и ко всем прочим животным относится: если кого-то из них считают скучными, скорее всего, их просто никто толком не изучал.

[КШ] А что главное вы поняли о человеке?

[ВД] Люди склонны попадать под власть стереотипов, и потом их крайне трудно от этой власти освободить. Тысячи туристов и десятки биологов видели танцы аллигаторов в Эверглейдс, но никто из них не понял, что наблюдает что-то интересное: всем с детства вбили в голову, что рептилии тупые и никакой общественной жизни у них нет. Люди проходили мимо, будучи не в состоянии увидеть то, что происходило буквально у них под носом.

 

Из книги

…Часто один, два или три самца подолгу следовали за самкой. В большинстве случаев она рано или поздно отгоняла их шипением, рычанием или щелчком челюстей. Но иногда один из самцов проявлял настойчивость, плавая с ней бок о бок или следом, пока они не начинали описывать круги, и прикасаясь к ней носом или подбородком. У аллигаторов есть мускусные железы, расположенные под нижней челюстью, и существует теория, что, прикасаясь друг к другу подбородком, они позволяют партнёру лучше почувствовать запах мускуса. Но мне кажется, что в этих лёгких касаниях есть и другой смысл — возможно, подбородок является эрогенной зоной. Недавние исследования показали, что массивные челюсти аллигаторов более чувствительны к прикосновению, чем человеческие пальцы (это, кстати, объясняет, как огромные мамаши ухитряются относить в зубах крошечных свежевылупившихся детёнышей из гнезда в воду, не повреждая их).

Если ухаживание начинали самки, они вели себя намного более прямолинейно. Когда особенно крупный, сильный самец ревел, его рёв иногда оказывал магическое воздействие на окружающих самок: они устремлялись к нему и клали подбородки ему на спину. В таких случаях до секса дело доходило после всего лишь пары минут касаний носами, хотя иногда самец-мачо попросту игнорировал приставания самок…

…А потом маленькая самочка подплыла к молодому самцу и робко дотронулась до него подбородком. Они ласкали друг друга носами и лапами не меньше часа; я никогда не видел более нежной прелюдии. Потом они занялись любовью, и по их неуклюжести было совершенно ясно, что для них это первый раз. А ещё было совершенно ясно, что, какой бы трогательной мне ни казалась их юная любовь, я обязан держать эмоции при себе, чтобы они ни в коем случае не просочились в научные статьи…

 

Из интервью

[КШ] В чём, на ваш взгляд, самое большое сходство в поведении крокодила-самца и человека-мужчины?

[ВД] У крокодилов, как и у людей, отцовский инстинкт есть, но подвержен большой изменчивости и зависит от обстоятельств. Один крокодил будет рисковать жизнью, защищая детёнышей, а другой их просто съест.

[КШ] А основное отличие?

[ВД] Крокодилы вообще-то не дураки подраться и иногда дерутся до смерти, но агрессии самцов по отношению к самкам я не наблюдал ни разу. Видимо, у них это более строго запрещено, чем у людей.

[КШ] В какой степени закономерности брачного и иных типов поведения животных можно сопоставлять с аналогичными формами поведения человека? Корректно ли вообще такое сравнение?

[ВД] Это сравнение иногда корректно, но обычно ничего нового не сообщает. Поведение животных настолько разнообразно, что можно найти примеры чего угодно. Изучение поведения приматов помогает кое-что понять про людей, но у наших более дальних родственников на любой вопрос можно найти любой ответ. 

 

Из книги

…День оказался удачным. В восемь утра я понял, что у меня тропическая малярия, и потому был совершенно счастлив. Я почувствовал себя больным двумя днями раньше, когда спускался с горы Кения. Перед восхождением мне пришлось спрятать рюкзак в кустах у тропинки, и его, разумеется, украли. В Африке оставленные без присмотра вещи быстро исчезают даже на высоте трёх тысяч метров над уровнем моря. Оставшись без спальника, я вынужден был идти всю ночь, чтобы добраться до шоссе. Наутро меня слегка пошатывало, но я решил, что это от переутомления. Однако мне становилось всё хуже, поднялась температура, и я забеспокоился: уж больно похоже на воспаление лёгких, а его лечат ежедневными уколами пенициллина, что было бы довольно сложно организовать в походных условиях.

Потому-то я так обрадовался, почувствовав первый приступ малярии. Он длился всего пару минут, пока я сидел в кафе, пытаясь проглотить немного маниокового пюре. Всё-таки удивительно, что миллионы малярийных плазмодиев, этих потомков безвредных морских водорослей, живущих и размножающихся в клетках крови, ухитряются настолько точно синхронизировать свой выход в кровяное русло. Как только приступ кончился, я поймал автобус до Найроби, зашёл в больницу, сдал анализ крови, купил пару пачек коартема, принял две таблетки и через три часа был совершенно здоров. Предметное стёклышко с пробой моей крови я выпросил у врача на память. Оно до сих пор у меня хранится, и фиолетовые паразитики Plasmodium falciparum отлично видны в красных кровяных шариках.

Я вписался в самый дешёвый отель, какой сумел найти. Путешествовать по Африке — дорогое удовольствие, а я пробыл здесь уже четыре месяца. Отель оказался в таком квартале, что владелец считал необходимым давать мне в сопровождение охранника с автоматом каждый раз, как я собирался в овощной магазин напротив, в подвале которого было интернет-кафе. Потребовалось три таких вылазки под конвоем, чтобы поймать момент, когда интернет более-менее работал. Мне удалось открыть страничку с моей почтой всего за сорок минут.

Первым делом я отправил своей маме кодированное сообщение «ОК Вова». ОК означало: «всё идёт по плану, я жив-здоров и путешествую по чудесным местам». Мы придумали этот код в доинтернетные времена для использования в телеграммах, но он оказался полезным и в Африке XXI века, где интернет то и дело неожиданно пропадал на долгие часы или дни.

Потом я принялся читать почту — и выяснилось, что меня приняли аспирантом в Университет во Флориде. Я так долго ждал этой новости! Она означала, что мне никогда больше не придётся работать. Работа — это что-то такое, что вы делаете ради денег. А я надеялся всю оставшуюся жизнь заниматься моей любимой зоологией, которой занимался и прежде, но в основном в качестве волонтера или за символическую плату…

 

Из интервью

[КШ] Ваша книга прямо-таки напичкана невероятными событиями, и иногда хочется воскликнуть: «А автор точно это не выдумал?» Лично я понимаю, что всё изложенное — чистая правда. Но если бы у кого-то возник такой вопрос, как бы вы ответили?

[ВД] Этот вопрос мне задают постоянно. Правда, некоторые мои читатели в конце концов начинают путешествовать сами и больше таких вопросов не задают. Я обычно отвечаю словами Марко Поло. Когда он умирал, к нему пришли родственники, друзья, священник и попросили признаться, что все его истории о путешествии в Китай — выдумка, чтобы не будоражить зря народ невероятными фантазиями. Он ответил: «Друзья мои, я и малой доли того, что видел, не рассказал».

[КШ] Вы описываете свои приключения с большой долей иронии. При этом многие ситуации были достаточно рискованными. В данном случае ирония играет роль защитного механизма или вы действительно переживали опасные события с некоторой легкостью и улыбкой на лице?

[ВД] Чувство юмора значительно повышает вероятность выживания. Я давно это понял и с тех пор изо всех сил стараюсь никогда его не терять.

 

Из книги

…Защита диссертации у меня была 1 апреля. Все годы аспирантуры я обязательно разыгрывал в этот день моих коллег… Утром перед моей защитой я разослал следующее сообщение: «Уважаемые сотрудники факультета! Убедительно просим соблюдать осторожность при передвижении по зданию. Нильский крокодил, присланный Владимиру его африканскими друзьями в качестве подарка по случаю защиты диссертации, сбежал из вивария. Он не опасен, поскольку длиной всего три метра, и недавно поел (за месяц до отправки его покормили мёртвым шимпанзе). Если найдёте, пожалуйста, подержите его за хвост и позвоните Владимиру».

Хотите верьте, хотите нет, но мне пришло шесть сердитых писем с требованием немедленно убрать крокодила.

…Защита прошла на удивление легко. Моё выступление всем понравилось, в основном благодаря множеству красивых фотографий, которые я наснимал за шесть лет. На бумаге диссертация выглядела намного серьёзнее: на неё ушло три тысячи часов наблюдений, и мои Р-значения были меньше 0,001. Но больше всего я был рад тому, что нашёл ответы на большинство вопросов, которые задал сам себе в начале работы. Какие-то из этих ответов наверняка были слишком упрощёнными, а какие-то — всего лишь предположениями, нуждающимися в дальнейшей проверке. Будущие исследователи разберутся в деталях, уточнят теории, откроют новые интересные факты, а может быть, и докажут, что в чём-то я был не прав. Такова сущность науки: вы почти никогда не узнаете абсолютную истину; всегда остаётся ещё работа, которую надо проделать, и загадки, которые надо разгадать. Именно поэтому наука такая увлекательная, интересная… такая настоящая.

 

Из интервью

[КШ] Думали вы о том, как сложилась бы ваша научная и ненаучная жизнь, если б вы остались в России?

[ВД] Я бы не остался в сегодняшней России ни при каких обстоятельствах.

[КШ] Иногда кажется, что наука уже не так связана с приключениями, путешествиями, риском, как это было сто или двести лет назад. Как вы считаете, в будущем учёные вроде вас станут исключением, а большинство исследователей будут сугубо «кабинетными»?

[ВД] Не только в будущем. Такая ситуация существует уже лет сто как минимум. А ещё через сто лет просто не будет дикой природы: останутся огороженные забором заповедники, больше похожие на зоопарки, а отчаянным риском будет считаться вождение машины в ручном режиме вместо автоматического.

[КШ] Как коллеги-биологи относятся к вашим поездкам? С пониманием?

[ВД] Многие мои коллеги путешествуют не меньше меня, так что вопрос о понимании не возникает. Всем достаточно очевидно, что для зоолога любая поездка в новые места — это как курсы повышения квалификации.

[КШ] Каким вы видите себя в будущем? Думаете, придётся «остепениться» и «стать серьзным» — как в научном, так и в личном плане?

[ВД] В научном плане мне «остепеняться» некуда: на Западе нет научных степеней вышеPh.D. В личном плане я вполне счастливо женат. Дочь — прирождённая путешественница и за первые месяцы жизни уже побывала в четырёх странах и паре десятков штатов, скоро начнём с ней путешествовать по-настоящему.

 

Из книги

…За год до поступления в аспирантуру я провёл два месяца в Пакистане и Афганистане в поисках полумифического зверя под названием шерстистая летяга. Это самая большая, самая высокогорная и самая редкая в мире летучая белка. Ни один натуралист не видел её в природе, пока я не нашел её волшебной зимней ночью в заснеженном пихтовом лесу на склоне восьмитысячника Нанга-Парбат, образующего западную оконечность Гималаев.

Поиски летяги часто приводили меня в глухие деревушки, где нога европейца не ступала со времени походов Александра Македонского. Местные жители проявляли ко мне живейший интерес, особенно если я упоминал, что являюсь атеистом — для многих мусульман монстром из страшных легенд.

В одной деревне в пакистанском Кашмире я встретил парнишку по имени Сардар. Он учился в полуподпольном исламистском медресе в Пешаваре, готовившем боевиков для «Талибана». У нас состоялось несколько интересных бесед о теологии, поучаствовать в которых собиралась вся деревня. Когда я прощался с ним перед уходом в долину, он вдруг спросил, нет ли у меня знакомых в Израиле. Он хотел вступить с ними в переписку, чтобы понять, что они на самом деле за люди…

 

Из интервью

[КШ] У вас не возникало желание от изучения животных перейти к изучению людей — стать социологом, антропологом, журналистом или кем-то ещё?

[ВД] Нет, конечно. Это всё равно что от нормального питания перейти на диету из одной икры. Люди — очень интересные звери, но ограничиваться только ими скучно.

[КШ] Что всё-таки было для вас самым страшным в путешествиях? Опасные животные? Люди? Ощущение, что никто не придёт на помощь? Или что-то ещё?

[ВД] Самое страшное — видеть, что происходит с нашей планетой. Она умирает, а люди озабочены ерундой вроде принадлежности той или иной территории той или иной стране или разногласий в понимании мифов двухтысячелетней давности.