На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Владимир Акулов
    Видел  ситуацию  у  знакомых...  В  трудные  90-е  годы муж  построил  огромный  коттедж...Жена  работала  в  офисе  ...Бытовые механизмы...
  • Владимир Акулов
    Хорошая  память  -  только  один  важный  элемент  качественного  интеллекта...Качественный  мозг  должен  уметь  хор...Вспомнить все: чт...
  • С 21
    Ценнейший материал для многих.Вспомнить все: чт...

Как говорить с детьми о «взрослых вещах»?

304

Что вы сделаете, если к вам подойдёт ребёнок и задаст вопрос о сексе, смерти или войне? Отмахнётесь, мол, «рано тебе ещё»? Поговорим о том, почему точно не рано.

Каждый ребёнок обречён — хочешь не хочешь, а с детством придётся расстаться. Расставание — это всегда длительный, сложный и болезненный процесс, и культура постоянно работает над тем, как его смягчить, упростить и унифицировать.

Делать это можно по-разному. В древности инициацию, то есть переход из статуса ребёнка в статус взрослого, старались оформить быстро и эффективно. Пройди нужные ритуальные испытания — и вот ты без сомнений уже взрослый, полноценный член общества. Причём зачастую испытания были опасные и мучительные: убить льва или леопарда, пережить истязания или отравление, провисеть на воткнутых в тело крюках.

Обряд окипа — церемония инициации у племени манданов.

Сейчас так не принято. Наоборот, многие институты настроены так, чтобы растягивать период взросления и делать смену статуса менее заметной. Вместо одной инициации — сотня разделённых по времени ритуалов: в одном возрасте получаешь паспорт, в другом — аттестат, в третьем — право голоса. И каждый этот твой маленький шажок сопровождается напоминанием извне: ты повзрослел чуть-чуть, а когда-нибудь повзрослеешь окончательно. Когда именно? Срок этот строго (юридически) назначается культурой и обществом, а не определяется в каждом конкретном случае тем, сколь развиты у кандидата в человеки физиологические, психические и когнитивные функции.

Когда решаешь, как выстраивать коммуникацию с ребёнком, ни в коем случае нельзя забывать — он, в отличие от Грегора Замзы из «Превращения», всегда заранее знает, что однажды проснётся кем-то другим.

Его преследует вопрос: «Кем ты хочешь стать?», словно он пока этим «кем-то» не является.

И все ограничения и табу, которыми общество очерчивает границы его детства, лишь напоминают о том, что от него ждут неизбежного превращения во взрослого. И хотя бы поэтому всё взрослое и запретное ему необходимо познать. А значит, рано или поздно взрослые вынуждены будут заговорить с ним обо всех этих вещах.

О том, какие формы может принимать подобный разговор и почему он часто столь труден, и пойдёт речь ниже.

НАМ УЖЕ МОЖНО

Существует очевидное противоречие между тем, когда с ребёнком принято говорить на «взрослые темы», и тем, когда эти темы становятся для него актуальными. Первое чаще всего не поспевает за вторым.

Иллюстрация из датской детской книги о том, откуда берутся дети

Почему так происходит? В первую очередь, приходится констатировать, что не всякий взрослый вообще ориентируется в том, в каком же возрасте ребёнок начинает «всё понимать».

Пионер теории когнитивного развития, структуралист Жан Пиаже на основании многочисленных экспериментов установил, что к 11-12 годам для интеллекта ребёнка завершается стадия конкретных операций. К этому времени здоровый ребёнок уже видит себя частью социума, способен брать ответственность за свои действия и оценивать поступки других людей исходя из того, какие цели те преследуют.

Более взрослые дети-подростки, по Пиаже, уже находятся на последней стадии развития интеллекта — стадии формальных операций. Они способны рассуждать гипотетически, интересоваться теориями и вопросами идеологии, совершать сознательные символические акты. Интеллектуально к разговору на сложные и неоднозначные темы они прекрасно готовы.

Классификация стадий развития интеллекта и сама идея того, что все дети проходят одни и те же и довольно чётко определяемые стадии, неоднократно пересматривалась и подвергалась критике. Но даже ориентируясь на подростковую отметку в 11-12 лет, нужно признать — отнюдь не каждому ребёнку в этом возрасте родители и учителя предлагают обсудить всё то, что подростки хотят и могут обсуждать.

Обсуждение — это не поучение или наставление, не просветительская лекция, которую мудрый взрослый читает неразумному ребёнку. Это дискуссия, в которой другая сторона имеет возможность выразить себя и может рассчитывать на уважение со стороны собеседника, даже если высказываемая точка зрения кажется тому наивной. Подросток участвовать в таком обсуждении, несомненно, способен.

Нельзя забывать и о разработанном Львом Выготским понятии зоны ближайшего развития. Выготский настаивал, что обучение ребёнка всегда должно ориентироваться на те его интеллектуальные способности, что ещё только развиваются, а не уже сформированы. А значит, первые серьёзные и «взрослые» разговоры (тоже безусловная часть процесса обучения) могут начинаться даже раньше, чтобы помочь ребёнку научиться участвовать в диалоге на равных.

Жан Пиаже; Лев Выготский

Это, конечно, не означает, что перед взрослым стоит задача раскрыть ребёнку все мрачные стороны жизни и на раз ответить на все его накопившиеся вопросы. Здесь, собственно, и раскрывается главное отличие между детьми и взрослыми. Оно не в том, что одни глупее или умнее, адаптивнее или реактивнее других, это всё индивидуальные моменты.

К сожалению или к счастью, мир устроен так, что у взрослых есть власть над детьми. И это один из базовых принципов, на которых построено современное человеческое общество. Джорджио Агамбен в своей фундаментальной тетралогии Homo Sacer указывал на то, что подобное положение вещей было закреплено ещё в римском праве: юридически место детей определяется там как in patria potestate — «под властью отца».

Именно взрослый решает, как строится разговор с ребёнком и какие цели этот разговор должен преследовать. Например, просто узнать друг друга получше. А может быть, помочь ребёнку справиться с проблемой или что-то для себя определить. Убедиться, что он тебе доверяет. Или что находится в безопасности, во всех смыслах: не подвергается травле в школе или в сети; знает, как не попасть под машину, сосульку или кулак гопника; не намеревается совершить что-то, о чём точно придётся пожалеть.

В зависимости от цели, разговор будет строиться по-разному, хотя главное правило всегда одно — собеседник должен быть заинтересован в проблеме и должен быть услышан. В противном случае это будет лишь иллюзия разговора.

Такая ситуация знакома, наверно, каждому из собственного опыта: тебя пытаются чему-то научить, читают нотации, убеждают в своей правоте, не предлагая альтернативы и не принимая твои контраргументы. И ты выслушиваешь это, пропуская мимо ушей, не собираясь спорить и что-то доказывать. Или огрызаешься, насмехаешься над нравоучителем. Вторжение в мир подростка без спроса, скорее всего, вызовет защитную реакцию — активная или пассивная, она в любом случае свидетельствует о том, что коммуникация своей цели не достигла.

Кадр из к/ф «Все умрут, а я останусь»

А вот насчёт того, как именно выстраивать дискуссию с подростком, существует огромное количество самых разных, иногда полярных точек зрения. Кто-то предлагает родителям держаться спланированной линии разговора и указывать ребёнку на фактическое положение вещей, подчёркивая, что он должен придерживаться тех или иных правил, даже если эти правила ему не нравятся. Другие, наоборот, советуют быть более лабильными, подстраиваться под подростка и искать новые, часто неформальные способы коммуникации с ним — например, вести переписку личными сообщениями в соцсети.

Иными словами, у нас всегда есть выбор, и если одна линия поведения не помогла, может помочь другая. Главное, чтобы выбор этот был сознательным. И если метод проб и ошибок оказывается неэффективным, то отчаиваться не стоит, полезнее будет обратиться за помощью — помимо профессионального психолога, помочь может и просто ознакомление с реальным опытом других родителей, обсуждение проблемы в сети.

Разберём на конкретных примерах, к чему нужно быть готовым перед непростым разговором «о взрослом».

«ЭТО НОРМА!»

Подростковый возраст привычно характеризуют как время романтических мечтаний, хотя в действительности это в не меньшей степени время разочарований в основных, самых базовых положениях, которые в более раннем возрасте ребёнок был вынужден принимать на веру.

Смешно надеяться, что, услышав когда-то от взрослых или узнав из детских книжек о том, что всё справедливо устроено и всем воздаётся по заслугам, ребёнок не подвергнет это сомнению.

Чем дальше, тем больше он будет видеть: между тем, как всё должно быть, и тем, как оно обстоит на самом деле, есть огромная и непреодолимая пропасть.

Обсуждение таких общечеловеческих вопросов, как справедливость, не может быть сведено к одному-единственному разговору. Мы возвращаемся к ним, пытаемся ответить на них снова и после получения аттестата зрелости. И подростку, впервые самостоятельно занятому выстраиванием этических ориентиров, важно встретить в собеседнике не фигуру непререкаемого авторитета, не носителя «правильной» идеологии, а того, кто понимает важность этого поиска и сам занят им.

 
Особого подхода требуют кризисные ситуации, в которых подросток может оказаться впервые. Смерть близкого, расставание, предательство — переживающий эти кризисы человек нуждается в поддержке, но чтобы оказать её, нужно быть особенно внимательным к его чувствам. Психологи рекомендуют в таких ситуациях проводить с подростком больше времени, поддерживать его, рассказывать о собственном опыте и демонстрировать готовность выслушать как равного, а ни в коем случае не насмехаться и не принижать его переживания («со всеми бывает», «скоро пройдёт»).

МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО МЫ ЗНАЕМ

Подростки прекрасно понимают: многие ограничения, которые для них установлены, существуют по той причине, что общество в целом и родители в частности обеспокоены их безопасностью. Но от многих табу за версту разит лицемерием, если следовать им обязаны не все. Подобным образом обстоит дело, например, с алкоголем или табаком — причины запрета на них не всегда артикулируются внятно. Сначала «просто нельзя» или «можно только когда вырастешь». Затем ребёнок узнаёт, что каким-то старшим детям, оказывается, наплевать на табу. А иногда оказывается, что и родители в этом возрасте могли делать то, что сейчас тебе запрещают.

Между тем, подростки крайне чувствительны ко всякой лжи: дети 12-13 лет относятся к любым формам вранья негативно, систему ситуативных подходов к оценке поведения они осваивают позже. Именно поэтому любые разговоры о тех или иных возрастных запретах важно вести максимально прозрачно и честно. Ребёнку нужно пояснять, к каким последствиям может привести алкогольная, табачная или наркотическая зависимость. Ни в коем случае не запугивать, а объяснить конкретные риски и механизм того, как люди становятся зависимыми. Это значит, что перед таким разговором взрослый должен заручиться достоверными источниками и быть готовым к сложным вопросам.

Эпизод сериала South Park «Я и моё будущее» – родители Стэна боятся говорить с ним о вреде наркотиков и нанимают актёра. Тот делает вид, что он – повзрослевший Стэн из будущего, ставший наркоманом

Подобный подход — честность и готовность ознакомить подростка с возможными рисками, чтобы он понимал смысл запретов и мог принять осознанное решение, как ему вести себя в будущем, — работает и для таких тем, как преступность или, к примеру, секс и насилие.

«Честно говоря, чем больше наши дети знают о сексе и сексуальности, тем они в большей безопасности. Информированный ребёнок — это сильный ребёнок, поэтому не нужно стесняться этих разговоров», — подчёркиваетЭми Лэнг, автор просветительского проекта Birds+Bees+Kids, посвящённого вопросам полового просвещения.

Честно рассказывать ребенку о теле, сексе и интимности, не делать табу «из того, как работает человеческий организм» советует и детский клинический психолог Ирина Катин-Ярцева.

О НОВЫЙ ДЕТСКИЙ МИР

Мир двигает не дух, а социальные и экономические механизмы, поэтому его главный герой — взрослый; тот, кто вовлечён в производство и оплачивает время и досуг для себя и своих детей. Даже услуги и товары «для детей», такие как игрушки, одежда, сладости, мультфильмы, предлагаются именно взрослым — если товар категорически не понравится родителю, то ребёнок его не получит (именно поэтому, например, вещи для девочек в основном розовые — по таким правилам играют родители этих самых девочек).

Мы рождаемся в мире взрослых, и нам приходится бороться за то, чтобы стать активной частью этого мира. Политика, секс, насилие и прочие радости жизни впервые врываются в наше мироздание очень рано благодаря доминирующим в массовой культуре визуальным образам, в первую очередь рекламе: парадигма взрослого мира доступна при обычном походе в торговый центр. Это случается ещё до того, когда ребёнок может эти феномены осмыслить и обсудить. А пока он растёт и развивается, эти образы становятся привычными.

В то время как общественные институты пытаются продлить детство, технологический прогресс его сокращает.

Сейчас, в эпоху соцсетей и пока ещё открытой для всех информации, ребёнок получает всё больше возможностей самостоятельно найти и узреть неизведанное, а также обсудить увиденное зачастую с совершенно незнакомыми людьми. В сети он не просто имитирует взрослых, а пользуется одним с ними инструментарием — даже если ищет не порно, а «Гравити Фолз», и обсуждает со случайными пользователями не митинги, а «Майнкрафт».

Политическая повестка настоящего времени свидетельствует о том, что общество не готово к появлению нового активного субъекта: поколению подростков, для которых гаджеты и новые медиа являются естественной средой. Они сформировали свою специфическую культуру практически незаметно для взрослых. У них новый юмор, новый взгляд на ценности и идеологию, новые стили коммуникации и возможности высказываться.

Кинофильм «Повелитель мух», 1963 г.

Реакция на эту новую культуру демонстрирует непонимание её основ и лишний раз доказывает — для полноценного общения с подростками взрослым нужна ещё большая, чем когда-либо, открытость и готовность принять другого.

Пока эта реакция аффективна. Общество боится и на полном серьёзе рассматривает возможность запретить детям доступ в сеть, запугивает само себя «Синим китом» и пытается в спешном порядке отучить детей интересоваться политикой — мол, рано тебе ещё интересоваться такими вещами, как коррупция или вопросами справедливости.

В этом «рано» заключена грубая логическая ошибка — если человек заинтересован в чём-то, значит именно сейчас оно для него актуально. Ведя разговор о поведении в сети, самоубийстве или политике, нужно исходить из того, что подросток знает, о чём идёт речь, и готов узнать больше.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх