Тайна вечной молодости. Как в СССР людям пытались пересадить органы обезьян

Воронов или Воронофф?

Когда в Стране Советов герой «Собачьего сердца» профессор Преображенский боролся против уплотнения, пытаясь сохранить свою роскошную квартиру, его реальный прототип Серж Воронофф жил в шикарном замке в Европе, вёл светскую жизнь и был самым известным хирургом в мире. Про него писали в газетах, пели с эстрады, рассказывали анекдоты. А сам он писал научные статьи в знаменитый медицинский журнал «Ланцет» и просветительские — в советский «Огонёк». Их печатали, несмотря на явно непролетарский образ жизни автора. Советские власти готовы были мириться с этим, ведь Воронов был очень полезным человеком. Он делал операции по омоложению, пересаживая в мошонку тонкие срезы из семенников обезьян.

С точки зрения хирургической техники операция была незатейливой, сам Воронов называл её прививкой. Но стареющая мировая элита платила за это миллионы и выстраивалась в очередь к доктору из России. А чем хуже элита советская? И поэтому к хирургу, эмигрировавшему ещё из царской России в возрасте 18 лет, проявляли лояльность. Вдруг пригодится его помощь. А может, и пригодилась. Сведений об этом нет, но это вполне возможно. Серж Воронофф много колесил по свету, делая операции и правителям. Естественно, большинство имён пациентов-политиков осталось в тайне, но точно известно, что среди них был премьер-министр Турции. Возможно, в архивах пылятся данные о деятельности этого хирурга и в нашей стране.

Если профессор Преображенский ловил собак для опытов в подворотнях, то Воронофф мог позволить себе содержание целого обезьяньего питомника. Но и ему животных не хватало, столь велик был спрос. Операция по пересадке проходила так: сначала доктор забирал у донора (обезьяны) тонкие срезы ткани яичка и сразу же пересаживал их в мошонку реципиенту (человеку). Сейчас совершенно ясно, что прижиться чужеродная ткань не могла. Возможно, у ряда пациентов она некоторое время выделяла мужские гормоны обезьяны, работающие и у человека. Но продолжаться долго это не могло. Организм боролся с чужеродной тканью и побеждал её, оставляя на её месте обычную неактивную соединительную ткань. В те годы о половых гормонах ещё не знали и говорили просто о каких-то активных факторах, делающих организм моложе. А вот наблюдения, что ткань семенников превращается в соединительную, были. И за это Воронова сильно критиковали. Один из его последователей, венгерский хирург Макс Торек уже в 1923 г. (то есть через 3 года после начала таких операций Воронова) публично заявлял, что термин «омоложение» используется неправильно. Мол, в результате организм не становится моложе и можно говорить лишь о некотором его восстановлении.

Ошибка лауреата

За это же критиковали и главного конкурента Воронова — австрийского физиолога Эйгена Штейнаха. Его шесть раз выдвигали на Нобелевку, но безрезультатно. Больше всего он знаменит «операцией Штейнаха». Это обычная перевязка семенного протока, которую делают для постоянной контрацепции у мужчин — так перекрывают выход сперматозоидам. Но Штейнах считал, что это приводит к атрофии той части яичка, в которой развиваются эти половые клетки, и к гипертрофии другой части, вырабатывающей вещества, придающие силу и молодость (теперь мы знаем, что это половые гормоны). Свою теорию Штейнах пытался подтвердить опытами на животных. Но сегодня ясно, что и теория, и операция Штейнаха несостоятельны. А в то время это был суперпопулярный способ омоложения.

Штейнах начал им заниматься раньше Воронова. Среди его пациентов тоже много знаменитостей, например Зигмунд Фрейд. Хорошую рекламу Штейнаху сделал великий ирландский поэт и нобелевский лауреат Уильям Батлер Йейтс. Операцию ему провели в 69 лет, после чего он заявил, что к нему вернулись творческие силы и сексуальное желание, которое, как ему казалось, не покинет его до смерти. По мнению критиков, в его поэзии действительно начался ренессанс. Но вот возможность удовлетворить сексуальные аппетиты, по информации врачей, к нему не вернулась.

Штейнах был физиологом и не имел врачебного диплома. Поэтому сам он не мог оперировать. Это делали близкие ему хирурги, известные специалисты, но он обычно старался их контролировать идеологически и подчёркивал своё участие в лечении пациентов. При этом некоторые случаи сегодня кажутся просто дикими. На первых этапах, когда люди не очень соглашались на новую неизвестную операцию, её часто делали секретно, без согласия пациента. Предположим, проводили какую-то операцию на яичке, а тайно ещё перевязывали семенной проток. Если после больной чувствовал себя существенно лучше, это преподносили как эффект омоложения. И оправдывали такое тайное вмешательство научной объективностью, якобы чтобы избежать эффекта плацебо (пустышки): больной же не знал, что ему сделали такую операцию, и, значит, его улучшение — результат хирургического вмешательства, а не самовнушения. В то время подобные случаи были нередкими. Мы просто плохо представляем, какой медицина была ещё недавно. Тогда даже были случаи, когда врачи в научных целях пытались заразить пациентов без их ведома сифилисом или иными инфекциями.

Штейнах, как и Воронов, тоже пересаживал ткань яичек. Но не для омоложения — так он лечил гомосексуализм. В основе лечения были эксперименты на животных. Штейнах установил, что самки после удаления яичников и пересадки им яичек в сексе пытаются вести себя как самцы. А значит, усиление функции семенников за счёт пересадки может вызвать влечение к мужчинам у гомосексуалистов.

Уроки истории

Почему все эти операции с половыми железами были так популярны в первой трети ХХ века? Кстати, яичники женщинам тоже пересаживали, но не столь масштабно. И почему всё это быстро прекратилось после 1935 г.? В этом году из яичек впервые выделили и почти сразу же синтезировали мужской гормон тестостерон. И вся эта «алхимия» вокруг каких-то факторов в семенниках сразу сдулась. Выяснилось, что молодость и половые функции у мужчин связаны именно с гормоном.

С разумной точки зрения, этот этап развития эндокринологии, который называют органотерапией, вроде бы дискредитировал себя и закончился. Пересадка яичек и прочих эндокринных органов, а также введение вытяжек из них (это тоже практиковалось) стали казаться избыточными и опасными. Ведь их можно заменить просто гормонами. Наступала эпоха гормонотерапии. Власть в медицине стала переходить от врачей к фармкомпаниям. Они начали переписывать правила игры под себя.

И опять не обошлось без омоложения. Начали со слабого пола. С 1980-х гг. на Западе миллионы женщин, достигших менопаузы, стали получать так называемую ГЗТ — гормонозаместительную терапию. До конца жизни им был прописан приём женских половых гормонов, благодаря которым у них начиналась вторая молодость. Морщины уменьшались, волосы становились шелковистее, кожа — нежнее, сосуды — эластичнее, сохранялось желание секса, не было депрессии. Всё это описывалось в научных статьях и тиражировалось в рекламе. Но на рубеже 2000-х грянул гром. ГЗТ резко увеличивала риски развития рака груди и инсультов. И от постоянного приёма гормонов, а значит, и от всеобщего счастья второй молодости пришлось отказаться.

Но и органотерапия не умерла, только вместо тканей или вытяжек из эндокринных желёз теперь вводят стволовые клетки. И опять ими омолаживают, и опять в основном лечат элиту. И снова всё это сопровождают скандалы, разоблачения и шоу вокруг них. А параллельно идёт изучение стволовых клеток серьёзными учёными, и это приводит к реальным методам лечения. Только они не столь просты, как это пытаются представить коммерсанты от медицины. В истории всё повторяется. И в истории медицины — тоже.