Что такое интеллект и можно ли получить его по наследству

Интеллект — только часть разума: разум есть у всех, а интеллект отличает людей друг от друга, это часть нашей индивидуальности. Исследуют его сразу в нескольких направлениях: о чем мы говорим, когда говорим об интеллекте? как мы пытаемся измерить это «что-то»? насколько сильно «оно» нас отличает друг от друга? где в головном мозге прячется? Наследуем ли мы его от родителей или можем его развивать?

Строго говоря, интеллект — не свойство, а сумма свойств: способность осознать, понять, обдумать, запомнить, потом вспомнить, сделать вывод, экстраполировать или связать с чем-то абсолютно другим…

Человек, который хорошо всё это умеет, может стать ученым или продажным политиком, но для начала — научиться читать.

Что такое интеллект

Теория интеллекта, которую наука применяет сейчас, базово появилась более 100 лет назад.

Англичанин Чарльз Спирмен эмпирически высчитал, что люди, которые преуспевают в одном виде задач на интеллект, обычно хороши и в других.

Эти виды задач на интеллект по Спирмену — s-фактор, special — фактор специфических способностей: логика, пространственное мышление и т. д. А «интеллект в целом» он окрестил g-фактором, от “general”. Сам по себе g-фактор не измеряют, он — статистическая закономерность, расположенная на перекрестье когнитивных навыков; как оказалось, между ними очень высокая корреляция. То есть если человек в одном из когнитивных навыков бог, он и в других неплохо себя покажет. Измерение корреляции от −1 до 1, то есть коэффициент ранговой корреляции тоже изобрел Спирмен.

Некоторые ученые ворчат, что это как-то слишком просто, но последующие исследования по большей части соглашаются с идеей о g-факторе. Например, в 2004 году ученые применили вывод Спирмена к данным 436 людей, прошедших три разных серии тестов на интеллект, и получили корреляцию когнитивных навыков почти в единицу величиной.

В XX веке Реймонд Бернард Кеттел и Джон Леонард Хорн разрабатываюттеорию «подвижного и кристаллизированного интеллектов», Gf—Gc. Подвижный интеллект — это способности в чистом виде: умение наблюдать, обобщать, обучаться, делать выводы… Кристаллизированный — накопленные знания и опыт. Вместе они, с точки зрения Кеттела и Хорна, составляют тот самый g-фактор.

Похожую схему предлагает Пауль Балтес, исследуя, как можно компенсировать умственное старение. Он выделяет механизмы интеллекта «когнитивные», биологические (например, зрительная и моторная память) — и «прагмативные» (образование, умение читать, писать и понимать речь). Первые полностью зависят от биологии, но их возрастное угасание помогут заместить вторые.

По Балтесу, старость — не причина весело упасть в маразм; «прагмативные» механизмы можно задействовать, компенсируя упадок «когнитивных». Он приводит в пример машинисток: те, что постарше, медленнее печатают, если им диктовать по букве… но быстрее читают текст, который нужно напечатать. В итоге разницы в процессе работы — никакой.

Еще немного размышлений о природе интеллекта подвез Джон Кэррол. Он предположил, что интеллект — это трехэтажная конструкция, пирамида, которую венчает фактор g. По существу, Кэррол разработал единую иерархию интеллекта.

Согласно его теории, в фактор g входит восемь «широких» когнитивных способностей. Две из них, подвижный и кристаллизированный интеллекты Кеттела и Хорна, мы уже знаем. А есть еще шесть. Среди них, например, визуальное восприятие, высокая способность к поиску, высокая скорость обработки информации. В основание пирамиды интеллекта легли «узкие» способности, которых невероятно много. Так, для высокой скорости обработки информации «узкие» способности — это скорость восприятия, скорость и свобода чтения и письма.

Сейчас CHC-теория, интегрированная теория Кеттела с Хорном и Кэррола (CHC = Кеттел — Хорн — Кэррол) — базовая теория интеллекта. И при этом не единственная. Например, в модели g-VPR на один слой больше, чем в теории Кэррола.

По мнению авторов, стоит выделить способности вербальные, к восприятию и к трактовке изображений, а из них уже следуют «широкие» когнитивные способности. При этом корреляция между этими тремя не так сильна: человек может показывать высокие способности в одном и низкие в двух других.

Есть еще теория множественных интеллектов Говарда Гарднера. Он отрицает g-фактор, а взамен насчитывает восемь «интеллектов». В них входит, например, народный русский интеллект — внутриличностный: способность к рефлексии и самоанализу. Позже Гарднер застенчиво предложил добавить еще девятый — экзистенциальный — интеллект. Это умение размышлять о бытии и ничто, дар философа или хотя бы директора по стратегии.

Как передают интеллект

Нет и не может быть одного-единственного гена, который кодировал бы интеллект и в теории мог бы передаваться или не передаваться ребенку от родителей. Да, интеллект — полигенный признак. Его составляющие, когнитивные навыки, тоже. Ткнуть пальцем и крикнуть: «Во, интеллект!» — не выйдет. Мы видим лишь частности: так, наблюдается связь между скоростью восприятия и IQ через общие генетические признаки. А ген FNBP1L связывают с и детским, и со взрослым интеллектом.

Наследуемость интеллекта изучали на семьях, на близнецах, на сиблингах (братьях и сестрах), в частности на усыновленных, а теперь еще на огромных массивах данных. Так, исследование интеллекта 2011 года было проведено на данных 3511 взрослых. Было изучено 549 692 снипа — однонуклеотидного полиморфизма (то есть отличия в ДНК в размере в один нуклеотид).

По итогам исследования 40 % вариаций «кристаллизированного» и 51 % вариаций «подвижного» интеллектов действительно связано с генетикой, то есть интеллектуальные различия частично обусловлены вариациями генов.

При этом авторы полагают, что индивидуальные эффекты конкретных снипов слишком малы, чтобы быть значимыми на уровне геномов, поэтому для их выявления нужна очень, очень большая выборка. Ученые всё ближе подбираются к ней. Так, в исследовании 2018 года исследуется уже 248 482 человека; 187 новых геномных локусов, 538 генов, связанных с интеллектом… Роскошно.

На протяжении жизни интеллект плюс-минус стабилен, если сделать поправку на маразм — спасибо исследованию интеллекта, которое испытуемые прошли дважды, в 11 лет и в 77.

Уровень наследуемости интеллекта при этом линейно варьируется из года в год: от 20 % наследуемости в детстве до 60 % во взрослом и 40 % в подростковом возрасте. С возрастом наши генетические различия всё сильнее определяют наш интеллект, а влияние окружающей среды сходит на нет.

Раньше в науке преобладал взгляд, по которому ребенка формировало окружение, какое бы ни дали. Теперь ученые полагают, что мы, становясь старше, начинаем сами создавать для себя среду, которая коррелирует с генетическими наклонностями, и интеллектуально меняться в соответствии с ней.

Раньше считалось, что, если профессоренка растить в хлеву среди поросят, точно вырастет кабан. Теперь выходит, что профессоренок, взрослея, будет устраивать вокруг университет, хотя ни разу аспиранта-то не видел.

То, что ты унаследовал от родителей, стало твоим собственным, лично выбранным.

Высокий интеллект напрямую связан с образованием. Образование, в свою очередь, — со здоровьем и жизнью: хуже образованные люди умирают раньше. А высокий интеллект и надежность обещают долголетие.

Параллельно умнеет всё человечество, это называется «эффектом Флинна». Именно Джеймс Флинн открыл, что за период с 1932 до 1978 года средний американец поумнел на 13,8 пункта IQ, а затем проверил, как с этим в других странах. Оказалось, тоже растет. Или рос тогда: сейчас эксперты предполагают, что в XXI веке IQ будет развиваться неравномерно. В регионах, где этот показатель в среднем невысок, он вырастет на 6–7 пунктов, но на Западе прибавит не больше одного, а в США вообще упадет на 0,45 пункта.

Как ваяют интеллект

Гены могут сказаться на интеллекте и неожиданным образом: получил от родителей наследственную склонность к алкоголю — при неудачном раскладе реализовал ее — пропил все мозги. Но валить всё на мамку не надо. Наследственность — это еще не всё.

Играет роль в формировании интеллекта и еда. Например, Ричард Линн, исследуя эффект Флинна, объяснял его доступностью пищи: беременные и дети питаются лучше, чем раньше, — вот IQ и увеличивается. Верно и обратное.

В тесте на интеллект дети, родившиеся с недовесом, по четырем из пяти параметров теста показали результаты хуже обычных детей. Ребенок действительно должен есть, чтобы развиваться. Бабушка была права!

А вот по грудному вскармливанию пока непонятно. В одном из исследованийдети с аллелью G в гене FADS2 не показали прироста IQ от материнского молока, а у младенцев с аллелью C он вырос. Но последующие исследования роль FADS2 и вообще грудного вскармливания в развитии интеллекта не подтверждают.

Исследуя влияние питания грудью на IQ, исследователи делают поправку на образование матери. Дело в том, что это сам по себе значимый фактор (здесь и далее предлагается не забывать о сильной положительной корреляции образования и интеллекта). Пару лет назад газеты даже утверждали, что именно от материнского интеллекта зависит интеллект ребенка. Относилось это в основном к мальчикам. Мол, гены, отвечающие за интеллект, расположены на X-хромосоме, а дети получают ее от матери. Раз девочки наследуют X от мамы и X от папы, а у мальчиков X только от мамы, мальчики ровно так же умны, как их мамы. Новость оказалась фейком.

Но то, кто родители ребенка и как они живут, действительно важно для его интеллекта. Образование матерей сказывается на школьных успехах детей. Это распространяется не исключительно на мать, но на значимого взрослого — того, который в основном возится с младенцем.

Влияет на развитие когнитивных навыков ребенка время, которое мать проводит с ним в детстве. Отражается на интеллекте, образовании и успехах образование родителей — причем отражается в течение всей жизни. Исследование начала века Бетти Харт и Тодда Рисли о «тридцатимиллионном разрыве» утверждает: дети из бедных семей к трем годам слышали в среднем на 30 000 000 слов меньше, чем дети из обеспеченных семей. Наш словарь — это и словарь наших родителей… но наследственность тут ни при чем.

Мы могли бы верить в тренировки когнитивных навыков, но пока не видно, чтобы они давали однозначный результат. Кроме одного: к 2020 году индустрия приложений и программ по «тренировке мозгов» превысит 6 млрд долларов.

Так что если кто хочет раскладывать пасьянсы, пусть раскладывает. А тот, кто хочет запомнить что-то, пусть это учит, а не надеется на свой опыт раскладывания пасьянсов: специальные игры тренируют только навык игры, разгадывание судоку — только навык разгадывания судоку и т. д.

Как рассматривают интеллект

В своих исследованиях Флинн использовал тест Стэнфорда — Бине. Это первый тест на измерение интеллекта. Альфред Бине разработал его для проверки школьников. Усовершенствовал тест Лев Термен из Стэнфорда, отсюда и название. Бине рассчитывал, что можно будет вовремя скомпенсировать детей с недостаточным развитием и вернуть в стандартные классы, а вот Термен был пессимистичен и надеялся отделить асоциальные элементы от прочих. Он обрисовывает детей, которым потребуются специальные классы и методики, как «все трудные случаи: слабоумные, физически неполноценные, просто отсталые, прогульщики». Он же замечает, что тесты на интеллект позволяют определить связь умственной отсталости с деликвентностью и заранее оградить общество от таких детей.

Делинквентное поведение — антиобщественное противоправное поведение, наносящее вред как отдельным гражданам, так и обществу в целом.

Тревога Термена за бедное общество, которое обидят глупые дети, демонстрирует потенциальную проблему всех исследований IQ разом.

Вот мы поймем всё об интеллекте. Мы будем точно его измерять, будем знать его природу. Эти знания помогут работать как с одаренностью, так и с умственными нарушениями. Или разрушить мир, каким мы его знаем.

С одной стороны, условные ультраконсерваторы смогут подхватить на знамя евгенику. Как позитивную — размножать умных, так и негативную — превентивно давить глупых. А не то мы, мол, получим мир «Идиократии».

С другой, общество не так давно согласилось принимать в расчет генетику. Исследователи Роберт Пломин и Йан Дж. Дири пишут:

«Битва за возможность утверждать, что различия между людьми наследуются, не так давно отгремела в психиатрии, чуть позже в психологии и до сих пор продолжается в сферах вроде образования».

В 1960-е годы научная среда в очередной раз обсуждает, чтó всё-таки формирует человека, окружающий мир или наследственность. В 1969 году Артур Дженсен публикует в Harvard Educational Review статью об IQ и школьной программе раннего образования. В ней он последовательно заявляет, что:

1. Интеллект наследуется.
2. В среднем афроамериканцы хуже показывают себя в тестах на абстрактное мышление и невербальных тестах, даже тех, что позиционируются «свободными от культурных предрассудков».
3. Никто еще экспериментально не доказал, что интеллектуальные способности белого и черного детей можно уравнять, если обеспечить им равное образование и окружение.
4. И вообще у афроамериканских детей хорошего социального статуса IQ в среднем на 2,6 пункта ниже, чем у белых детей низкого социального статуса, то есть дело не в бедности.

В общем, Дженсен погулял на всё. Тогда, конечно, не сейчас, но шины ему прокололи, угрозы отправляли, уволить требовали. Хотя он и говорил, что его неверно поняли. Артур Дженсен ошибся. Он воспользовался неверными источниками данных.

Но ученые, исследующие интеллект, всё еще ходят по тонкому льду: можно найти такое, от чего не отмахаться фенотипической тряпкой. Неважно, будет результат ангажирован группой А, группой Б или, может, корпорации пожертвовалина исследование пачку долларов — и его выводы вдруг оказались в 4–8 раз выгоднее для них, чем в независимых исследованиях.

Научный журналист Оливия Голдхилл цитирует Саскию Селзам, исследователя поведенческой генетики в Королевском колледже (Лондон):

«С точки зрения „левых“ все рождаются одинаковыми, и каждый может достигнуть того же, чего достигли другие. Генетические исследования показывают, что это не так».

Среда заедает или гены гнилые? Казалось бы, нет разницы, кто виноват, мы и так знаем, что делать: создавать благоприятную среду, ведь генетическая склонность к чему угодно — не приговор, а повышенная вероятность. Но там, где мы говорим об интеллекте, мы говорим о равенстве. Заслуживают ли одни люди больше шансов, чем другие? Почему я так стараюсь, а он всё равно умнее? Мама, мне поставили два, но я не дура, правда, не дура.

Интеллект остается самой лучшей, драгоценнейшей человеческой индивидуальностью. А правят им эмоции.

В прошлом году тролли из Иллинойского университета в Чикаго провели исследование, дав консерваторам и либералам почитать научные исследования с цифрами, но без их интерпретации. Оказалось, что консерваторы и либералы проделали один и тот же фокус: сделали выводы в пользу своих убеждений и отринули те, что противоречат им.

Мы думаем то, во что верим, и верим в то, что думаем. Да еще передаем это своим детям.