На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Ирина Черных
    Отдавать надо с удовольствием, а получать с благодарностью, тогда все будут довольны.Бытовые механизмы...
  • Михаил Сартин
    Еще будучи в утробе матери ребенок общается с матерью, а мать с ребенком. Мы что планируем плодить бездушных людей, д...В будущем люди см...
  • Владимир Назанский
    Бог ведь тоже создавал людей без сексаВ будущем люди см...

Парадоксы. О суеверии реаниматологов....


ПАРАДОКС
toltekv
28 августа, 2009  Ист. http://toltekv.livejournal.com/12895.html#cutid1

Наша жизнь полна парадоксов.  Очевидного, так сказать, но невероятного. Вот, к примеру,  взять передачу  «Малахов плюс».  Понятно, что сей «народный» доктор свои рецепты берет из источников таких же надежных, как сказка Леонида Филатова. «Спробуй заячий помет, он ядреный, он проймет…» -  и очевидно, что попахивает от такого  целительства, как  от этого  самого…   заячьего. Однако  показывают на всю страну, каждое утро! Невероятно? Невероятно! И парадоксально! Многие потом за этими зайцами с лопатами носятся.  Даже те, кто два высших образования имеет и кому, вроде как, не почину  в Чебурашку с Дедом  Морозом верить. А когда этот сторонник «народных» методов лечения  набегается, да сердечко у него прихватит, начинает скорую вызывать. Голуба моя, ну зачем тебе скорая? «Съешь осиновый коры – и взбодришься до поры: чай не химия какая, чай природные дары…».
Или  распространители БАДов. Думаю, что сказанное в адрес Малахова, частично и к ним относится, просто они за зайцами не гоняются, потому что зайцев этих производители уже давно поймали, посадили в клетки и теперь их помет в красивые баночки фасуют. Не это самое невероятное. Парадоксально другое. Прочитав аннотации к своим пилюлям, они уверенно начинают разбираться в фармакологии и вступают в спор с врачами, потратившими на это семь лет учебы. Может быть в медицинских ВУЗах, как-то не правильно сей предмет преподают? Может проще надо?
Но это все парадоксы околомедицинские, а что же в самом царстве Асклепия делается? И там невероятного хватает. Не просто невероятного, но под час загадочного и необъяснимого. У многих врачей в шкафу найдется парочка скелетов, и вовсе не тех пластмассовых, что по запчастям были вынесены на первом курсе с анатомии. Не один практикующий доктор может рассказать истории, которые рациональный ум объяснить не в силах, а рассматривать с позиции мистики – профессиональный  цинизм не позволяет.  Я не имею в виду внезапные улучшения у безнадежных больных – это не редкость и достойно лишь рекламных прокламаций в духе Малахова. Бывают сюжеты и покруче.
Бригада реанимации имела особый статус. Базируясь у нас на территории, она формально являлась боевой единицей подстанции спецбригад. Это не освобождало от необходимости дремать с открытыми глазами на врачебных планерках, но давало привилегию занимать отдельную комнату, что было кстати. Когда состав их бригады был мужской и если позволяли обстоятельства, мы резались там  в «Тысячу». Кардиология против реанимации. Люди сведущие знают, что «Тысяча» - это не какой-нибудь там «Блэк Джек» или «Дурак». Эта игра требует времени и неспешности, и значит, есть возможность для неторопливых бесед о политике, женщинах и, естественно,  работе.
Микки был один из трех врачей бригады.  Высокий, эрудированный, слегка за тридцать  – он обладал тем непередаваемым шармом, который присущ только реаниматологам. Этих лихих флибустьеров медицины, отбивающих у смерти ее добычу, легко отличить среди коллег. Они циничны и хладнокровны, как хирурги, но легче и задорнее. Они деятельны, категоричны и не склоны к  мучительным сомнениям, как терапевты. Они привыкли работать в цейтноте и потому все делают быстро, а не тянут резину, как узкие специалисты. Они гвардия медицины! Но  часто это гвардия в условиях скорой помощи напоминает штрафбат.
Не удивительно, что романтический ореол профессии вызывает трепет в разных частях организма у молодых выпускниц учебных заведений. Холостяк Микки такой шанс упустить не мог и с легкостью им пользовался, оставаясь и в этом вопросе истинным реаниматологом. Элегантно выводил из восторженной комы разомлевших барышень  и передавал для дальнейшего исцеления от розовых иллюзий другим специалистам. Делал он это не потому, что был сластолюбив – просто грех не использовать предоставленный судьбой бонус. Кроме того  он был джентльмен и имен не называл, а рассказы его имели в большей степени общий, наблюдательный характер.
Как это ни странно, но при всем своем рационализме врачи - люди суеверные. Такой вот парадокс. Ведая тайнами жизни и смерти, они, тем не менее, любят постучать по дереву или оплевать стоящего за  левым плечом.  Попробуйте прикарманить, чью-нибудь «счастливую» ручку – получите тонометром  промеж глаз. Пульмонологу легче поменять жену, чем любимый фонендоскоп. Про хирургов вообще молчу. Понятно, что они - медики - народ  прагматичный, но если дорогу перебежала черная кошка – лучше подождать, пока кто-нибудь пройдет, потом несчастного  можно будет вылечить. Практически, у каждого эскулапа, есть какой-то пунктик, не подающийся логическому объяснению, но которого он свято придерживается. Был такой и у Микки.
Частенько, вступая в очередную схватку со смертью, реаниматологи разговаривают со своими бездыханными пациентами. Сложно сказать для чего они это делают. Может быть, подбадривают себя, может быть, так молятся Богу. В любом случае, вряд ли они в серьез верят в то, что человек, чье сердце они в этот момент пытаются завести, может их услышать. Хотя…. Красивые, полные мистической надежды, рассказы про свет в конце тоннеля и полеты над собственным телом – хороши  для журналистов, пугающих обывателей с экрана телевизора. Врачи просто борются за жизнь и делают это так, как считают нужным, используют любую возможность, даже самую невероятную. Микки с пациентами, находящимися в клинической смерти или в коме, не разговаривал никогда. И на то у него была веская причина. Я узнал о ней случайно, во время карточного сражения.
 Самоубийцы бывают разные. Кто-то предпочитает травиться, кто-то резать вены, кто-то бросаться под поезд или с крыши дома, кто-то вешаться. Первые два способа, как правило, рассчитаны на внешний эффект, служат для устрашения окружающих и придания некоторой весомости собственной никчемной жизни. Их очень уважают сопливые барышни, пьяные идиоты и расписанные под «гжель» невротики из мест заключения, то есть те, кто хочет «как бы умереть». Особой сложности для скорой они не представляют, если конечно клиент не перестарается. Поезд и высоту предпочитают люди, которых действительно все достало. Здесь скорой тоже работы не много, потому что, чаще всего, помогать уже некому.   Самые большие хлопоты с теми, кто повесился.
Граждане, предпочитающие решать проблемы при помощи веревки - частый удел реанимации. Те, кто действительно сводит счеты с жизнью, делают это тихо и уединенно, и тогда врачам остается лишь констатировать смерть. Но таких решительных не особенно много. Гораздо больше тех, кого успевают из петли вытащить и вот тогда у медиков непочатый край работы.
Микки, к тому моменту начинающий реаниматолог,  приехал на повешенного.
Дожив до тридцати пяти лет, мужичок понял, что жизнь не задалась. Жена – похотливая дура, дети – оболтусы, а за окном разгул демократии такой, что хоть волком вой. Любви нет, счастья нет, уважения не предвидится, работа, правда, была, но зарплаты он уже полгода не видел. Короче куда не кинь…. Что делает нормальный человек в такой ситуации? Естественно начинает пить. Но что бы пить, нужны деньги, а их не платят. Сел мужик в кресло, включил телевизор, а там…. Шахтеры касками асфальт в Москве утрамбовывают. Ну, тут его и скрутило.
Пошел в ванную, снял веревку, на которой белье сушилось, как мог, соорудил петлю, просунулся и стал ждать, когда супруга с гулянок своих вернется. Понятно, что жизнь – дерьмо и с ней пора заканчивать, но умирать бездарно не хочется. Надо из своей решительности показательный акт устроить. А кому же еще показывать, если не дуре – жене? Вот и ждал. А когда услышал, как ключ в замке поворачивается, да дверь открывается, встал, приготовился, и как только супруга обувь в коридоре сняла, шагнул вперед навстречу темноте.
Супруга пришла не одна, в подъезде встретила соседа, которому что-то было нужно от ее мужа – неудачника. Пока разувалась в прихожей, сосед мялся в открытых дверях, не решаясь зайти. Она хотела было его уже пригласить, как вдруг в ванной раздался какой-то шум и приглушенное хрипение. Удивленная, что бы это могло быть, она поспешила заглянуть в открытую дверь. Когда увидела выкатившиеся, с полопавшимися сосудами глаза, вывалившийся синий язык и мокрое расплывающееся пятно на тренировочных штанах мужа – она закричала. На крик прибежал сосед и бросился к повесившемуся, подхватил и, как мог, приподнял. Женщина хоть и была в шоке от увиденного, но сообразила кинуться на кухню за ножом. Вдвоем они перерезали веревку. Мужик был без сознания, но еще  живой. Вызвали скорую.
Микки в тот день везло на повешенных. Это был второй за дежурство. Бригада ехала на вызов, с тайной надеждой, что помогать уже будет некому.  Однако пострадавший был еще жив.  Пришлось засучить рукава и работать по полной. Провозились довольно долго. Пока интубировали, снимали судороги и боролись с отеком легких,  прошло больше час. Все это время мужчина в сознание не приходил. Наконец решили его везти в больницу.
В машине в очередной раз, слушая сердце и измеряя давление, глядя на лежащего в коме мужичка, уставший доктор не выдержал.
- Дурак ты, - сказал Микки обращаясь больше в пространство, потому что повешенный услышать его не мог.  – Кто же так вешается? Если уж решился, так надо было взять у жены чулок, намылить и вперед.
Услышавшие это фельдшера переглянулись, но ничего врачу не сказали.
До стационара добрались без приключений. Сдали пациента и поехали на станцию.
- Зря ты это сказал, - заметила Анна, когда они выходили из машины во дворе подстанции.
- Что? – не понял Микки.
- Про чулок мужику зря сказал, - пояснила фельдшер. Она давно работала на реанимации и была дама опытная.
- Да ладно, - отмахнулся врач. – Он все равно в коме. Ничего не слышал.
Анна, молча, пожала плечами и недовольно покачала головой.
Прошло полгода. В один из вечеров Микки дали вызов на повешенного. Адрес показался знакомым, но вспомнил его доктор, только когда машина остановилась около знакомого подъезда. Поднимаясь в квартиру, врач ощущал неприятную сосущую пустоту в животе. Но когда он вошел в квартиру и увидел лежащего на полу мужика, он вспомнил слова фельдшера и по спине зазмеились липкие струйки холодного пота.
На полу в коридоре у ног побледневшей жены лежал старый знакомый. Он был мертв. Его шею туго перетягивала петля, с намертво затянутым узлом, свитая из женского капронового чулка.
С тех пор Микки с пациентами, находящимися в клинической смерти или в коме, не разговаривал никогда.

Картина дня

наверх