Хотелось бы, чтобы каждый приёмный родитель понимал, что не нужно ждать любви (тем более безусловной) ни от ребёнка, ни от себя к ребёнку.
Потому что любовь — это такое чувство, которым невозможно управлять. И перед тем, как поехать за ребёнком в детский дом, мы спрашиваем себя, а готовы ли мы просто жить вместе с этим ребёнком (тем более, что мы его и не знаем ещё толком)? Готовы ли заботиться о нём, даже если любви особой не возникнет? И если мы решаем, что да, мы сможем так жить, потому что не для любви мы его забираем (для любви кровные дети есть), а потому что у нас есть потребность помочь ему, и силы и возможности есть, то тогда я еду и привожу ребёнка домой.
Но и у меня и у мужа есть родители, родственники, друзья, виртуальные знакомые, которые не углублялись особо в тему приёмного родительства. Они не знают, что такое адаптация, не знают, что дети, которые с рождения живут в детском доме — понятия не имеют, что такое мама (как бы жалостливо они не пели о ней песни) и ни в какую семью они не хотели, потому что не представляют себе, что такое семья и зачем она нужна. Но чуть что не так, эти люди с вдохновением начинают мне рассказывать о том, что всё лечится любовью, нужно просто взять на ручки восьмилетнего мальчика, крепко крепко прижать и любить, пока он не оттает. Всё ведь так просто, ну!
Я когда слышу такое, то сначала несколько секунд чувствую себя бездушной тварью. Потом, вспоминаю, что эти люди ни разу не общались с детьми из ДД, а если предложить им взять одного семилеточку себе в дом, чтобы проверить действует ли предложенное мне средство — скорее всего откажутся. «Не, я не могу», скажут. «А ты можешь, ты и отогревай любовью. А не можешь отогревать, тогда и брать нечего.» И обидятся. Они ведь хотели как лучше, со всей душой ко мне, а я им такое предлагаю!
Так вот, не надо мне советовать ничего такого, друзья. Меня это сильно сбивает с толку. Начинает мучить совесть, ну как же так, ведь правда, у мальчика никогда мамы не было, которая бы его обнимала нежно и говорила, что он у неё самый самый. А я себе в дом притащила и так скупа на материнское тепло. Тимурку небось и обнимаю как положено, и говорю что надо. Сердце у меня что ли каменное? Мачеха я, а не мать!
Но давайте трезво взглянем на ситуацию.
Кирилл. Мальчик отказник, с серьёзным хроническим заболеванием, про родителей ничего не известно, «национальный» как говорят среди приёмных родителей. За семь лет жизни в детском доме — ни одна семья не взяла направление на знакомство с ним.
А сейчас он дома. Мама, папа, братья, сестры, бабушки и дедушки! Одет во всё новое, кушает за двоих (4 кг за два месяца прибавил). В магазины с собой беру, на почту, по делам за собой таскаю. Книжки вслух читаем, слова по карточкам учим, познавательные фильмы смотрим, к школе готовимся. Музыку включаем, поём и кружимся. Каждый день — ванна с пеной и куча солдатиков в лодке. Ну хорошо же ему живётся?
Проблемы, которые я описываю, это проблемы о которых Кирилл не знает! Это то, что я вижу в нём и хочу исправить. Потому что если их исправить, то мне легче будет с ним жить. Может даже смогу его полюбить. А Кириллу моя любовь будет на пользу, хотя и без неё он проживёт. Потому что, во-первых, он не знает, какая она должна быть, любовь материнская, а во-вторых, я забочусь о нём точно так же как о других детях и такая забота вполне может сойти за любовь.
А значит нет никакой спешки.
И я могу позволить себе не следовать советам людей не в теме, и могу не откликаться на вопросы из вк и фб. Могу не писать о нём в жж, если нечего написать. Могу не брать Кирилла на ручки, если мне не хочется, но если захочется могу обнять и сказать, что он молодец. Мне резко стало легче, потому что я поняла, что никому ничего не должна. Не нужно торопиться исправить все недостатки Кирилла, не нужно себя заставлять делать то, что не хочется.
Олеся Лихунова, многодетная мама
Свежие комментарии