Мужчина и женщина глазами евнухов

Когда в Москву привезли фильм Клода Лелуша «Мужчина и женщина», мне было 15 лет, и на сеанс в кинотеатр «Ленинград» меня не пустили. Одноклассниц моих — пустили, а меня нет. Отсекли, так сказать, на входе. Кино мне потом пересказали. А посмотреть этот фильм мне удалось только несколько десятилетий спустя, когда в советский паспорт нового образца вклеили уже вторую — и последнюю — фотографию.

Я увидел молодыми актеров, Жана-Луи Трентиньяна и Анук Эме, которых ценил за их более взрослые фильмы, но сразу вспомнил атмосферу конца 1960-х годов — эпоху вопросов, ответы на которые придут только четверть века спустя. Нет, конечно, это не политический фильм. Это не «Конформист» и не «Пепел и алмаз». Но в нем, даже в пересказе девочек, прозвучала — очень незаметно, а потому, возможно, — глубоко проникнув в сознание, — новая нота в отношениях между человеком и человеком — мужчиной и женщиной. Те, кто эту ноту расслышал, а они сейчас, кажется, составляют во Франции политическое большинство, не хотят прелестей традиционного общества с его патриархальными предписаниями, с привычными представлениями о нормальности. Когда Адам пахал, а Ева пряла, ага.

Лет сорок назад поэтесса Людмила Щипахина, недавно гениально назвавшая Российскую Федерацию «святой вдовой Советского Союза», написала стихотворение о плодах свободы в новом мире.

Когда Адам пахал, а Ева пряла,
Не был ли мир подобьем идеала?
Побег лозы у скромного порога,
Над головой ни стронция, ни смога.

Из двух камней — простой очаг жилища,
Сработана соха из корневища.
И дерево греха плоды роняло,
Когда Адам пахал, а Ева пряла.

Чего ж, мой друг, нам не хватает ныне?
Когда посадки буйствуют в пустыне,
Когда растут без солнца и без тени
Гибриды трав и призраки растений?

Смотри, мой друг, как плод велик и матов,
От сточных вод, от жирных химикатов.
Смотри, как землю подставляя буру,
Долбим мы грунт и крепим арматуру.

Взрываем, жжём, как самозванцы-боги.
Железом жмут железные дороги.
Корчуем лес для горестного блага —
Нужны нам целлюлоза и бумага…

Уж под луною нам пространства мало,
Крепчает марсианский гул металла.
И, позабыв мелодию напева,
Уже давно прядет и пашет Ева.

Сильны ее предплечия и руки,
На ней пальто и джинсовые брюки,
Химическая прядь из-под берета
И над губой дымится сигарета.

Порой гнетет нас это и тревожит,
И ностальгия по былому гложет.
И манит свет далекого начала,
Когда Адам пахал, а Ева пряла…

Открытие, которое сделала для себя и для многих своих советских читателей Щипахина, состояло вовсе не в том, как, мол, хорошо было бы вернуться к традиционным ценностям, да вот, поди, уже не вернуться. Открытие состояло в том, что этот тревожный новый мир предстоит принять таким, каким он стал только что, на наших глазах, что от этой новой точки — курящей с крепкими предплечиями, глядящей из-под берета, и предстоит новая, не вполне еще понятная дорога.

Она в спецовочке такой промасленной
Берет немыслимый такой на ней.
Ах, Надя-Наденька, мы были б счастливы,
Куда же гонишь ты своих коней?
— пел об этой же новой женщине Булат Окуджава.

Знаменитый поэт-пародист Александр Иванов, рано умерший ровесник Щипахиной, написал пародию на это стихотворение поэтессы, изрядно оглупив его, оглупив, к сожалению, по-мужски. Возник тот неудобный момент, когда в человеке, политические взгляды которого тебе, скорее, близки, вдруг проснулся советский мужской шовинист, такой же далекий от духа времени, как Щипахина в своих, наоборот, политических стихах — песнях советской реконкисты в Донецком угольном бассейне.

Когда Адам пахал, а Ева пряла,
Щипахина еще не сочиняла.
Был сам Адам мужчиною, а дама
Была подруга верная Адама.
...Вот наше время наконец настало
И, боже мой, что только с нами стало!
Возникли очень странные моменты:
Мужчины всюду — имп... интеллигенты.
Я тут недавно с ужасом узнала
О женщине, что мужу изменяла!
О, страшное трагическое время,
На женщину легло такое бремя!
Как наше время к женщине жестоко,
Как женщине сегодня одиноко!
Днем бьется, как подраненная птица,
Приходит ночь — и ночью ей не спится,
И мечется под душным одеялом
В тоске по незабвенным идеалам...

Александр Иванов услышал поверхностную ностальгию по безвозвратно ушедшим временам, когда «Адам пахал, а Ева пряла», и не расслышал трагизма собственных стихов, которые пришли к нему из такого близкого будущего.

Днем бьется, как подраненная птица,
Приходит ночь — и ночью ей не спится,
И мечется под душным одеялом
В тоске по незабвенным идеалам...

Это ведь не только о «женщине», не только о «поэтессе средних лет». Так — о чем?

Едва ли я задался бы этим вопросом, если бы не случилось во Франции такое политическое событие — на президентских выборах победил Эмманюэль Макрон. Иноходец французского политического табуна. Вот, говорят, самый молодой глава не только Республики, но и всего французского государства за два с лишним столетия. И тут же добавляют — когда еще на новенького было, это отметили все СМИ: а жена-то у него на 26 лет старше! Чтобы будущий президент мог заключить союз с бывшей учительницей, той, матери двоих детей, пришлось, как сказал один российский радиообозреватель, «расторгнуть нормальный первый брак». Ну да, чтобы вступить в ненормальный.

Оповестив мир о «странностях любви», поначалу все мировые СМИ, а особенно — российские, — попались на этом «индикаторе Макрона». Конечно, о Берлускони, развлекавшемся с несовершеннолетними проститутками на 60 лет моложе, они столько не болтали. Потому что ведь это было так нормально! Если мужчина, объясняют нам знатоки физиологии, старше на полвека, это нормально. Ведь мужчина — кто? Он — Зевс, Юпитер! Ему положено и позволено. А если женщина старше на четверть века, это ж ни в какие ворота. О Пенелопе или о Цирцее, взявших в мужья совсем молодых юношей, никто и не вспоминает. А если вспомнят, то как раз в поисках разгадки. Что-то, небось, за этим скрывается. Что? Ну да, конечно! Скорей всего — бисексуальность. Или даже еще более страшный политический сговор: я маскирую твой гомосексуализм, а ты делаешь меня президентшей Франции. Как в советском шоу-бизнесе, где, если правдивы все сплетни о главной маме советско-российской эстрады и ее пажах, это даже мило и человечно для страны с гомофобным законодательством и населением.

Или нет, не так. Давайте в психоанализ ударимся. Маменькин сынок. Хочется продлить детство, вот и нашел себе вторую маму. А это, граждане, — тссс! — тяжелое психическое расстройство. Ох и наплачемся мы, ох и наплачемся с эдаким президентом! Эдипа и Иокасту вспомнили? То-то же.

Долго учились западные СМИ не замечать геев и лесбиянок, евреев и мусульман во главе своих городов, министерств и даже государств. Научились даже, хоть и не все, не отличать мужчин от женщин. Сейчас берется один из последних бастионов тухлой патриархальщины — не совсем привычное сочетание пола и возраста. Зубастые СМИ-злюки отлично поглумились и над избирателями Марин Ле Пен, и над теми, кто видит в государственном деятеле не политического человека, а политическое животное, по возможности — альфа-самца. Во время последних теледебатов Ле Пен заявила, что Франции все равно, кто победит: в любом случае страной будет править женщина. «Я, если вы выберете меня, и Ангела Меркель, если выберете Макрона». На обложке сатирического журнала — карикатура. Первые переговоры Макрона и Ангелы Меркель. «Поговорим об экономике Европы», — предлагает Меркель. Макрон (в сторону): «Вах! Да она хорошенькая!»

Трудно смотреть на мир мужчин и женщин глазами евнухов и евнухинь. Чтобы хоть как-то утешить вас, бедняжки, напомню миф об Афродите и ее олимпийском супруге — колченогом Гефесте, единственном сыне Зевса и Геры. Будучи теткой Зевса, Афродита вышла за своего внучатого племянника, и, возможно, была бы счастлива в браке, кабы не ревность Гефеста, то и дело застававшего свою супругу и двоюродную бабку с юными соперниками. Но в ревности бога огня и кузнечного горна была страсть, а в арифметике СМИшных евнухов и евнухинь — только зависть. Впрочем, и зависть бывает страстной. Ведь у французов, в отличие от россиян, есть политический и гражданский выбор.

Источник