С XVI по XX век табак распространялся по всей Европе как лекарственное средство почти от всех болезней. Разрозненные свидетельства о вреде, наносимом курением здоровью, были в значительной степени укреплены после исследований 1940-1950-х годов.
Центром распространения табака в Европе становится первоначально Португалия. Как сообщает антрополог и культуролог Константин Богданов в книге «Повседневность и мифология»:
«Молва о целебных свойствах чудо-растения разносится торговцами и специальными посланниками, приезжающими в Португалию в ожидании товара. Среди таких посланников особая роль принадлежит французу Жану Нико, ставшему поборником и пропагандистом нового средства после удачного самолечения. Страдая головными болями, Нико лечится, используя припарки из табачных листьев и сока. Тем же составом он лечит лицевую язву у одного из своих знакомых, а также заживляет рану после случайной ампутации пальца. Рассылая собственное снадобье светилам медицины и политики (в частности, Екатерине Медичи), Нико закрепляет за табаком складывающуюся репутацию панацеи, а само его имя со временем становится нарицательным в научном названии табака (никотин)».
Мода на табак достигает апогея к 70-80-м годам XVI века: так, испанский врач Монардес приводит длинный список болезней, которые можно вылечить с помощью табака (рак, простуда, головные боли, астма, желудочные спазмы, подагра, глисты, женские болезни).
При общем согласии в целебных свойствах табака ведущие врачи Западной Европы спорят только о том, какой из возможных способов его употребления считать предпочтительным, а также о том, каким должен быть сам табак - свежим или высушенным, холодным или горячим, должен ли он употребляться в чистом или смешанном виде, в виде листьев или порошка, нужно ли его курить, нюхать, делать с его помощью ингаляции или пить как настой.
Использование табака в качестве признаваемого официальной медицинской наукой целебного средства остается популярным по меньшей мере до середины XVII века.
Бартоломей Шимпер писал в 1660 году, что курение способствует сжатию мозга и тем самым «выжимает» из него избыток влаги.
Надежды на целебную эффективность табака особенно возрастают во время вспышек эпидемий. Судя по письменным и археологическим материалам, курение является одной из наиболее общих предохранительных мер во время лондонской эпидемии чумы 1614 года, эпидемии чумы в Дании 1636 года, а также чумной эпидемии, охватившей в 1665 году большинство стран Западной Европы.
В некоторых случаях курение не просто рекомендуется, но вменяется гражданам в обязанность. По воспоминаниям одного из современников, воспитатели аристократического колледжа в Итоне заставляют в это время курить своих подопечных под угрозой порки!
Отношение к употреблению табака наделяется не только медицинским, но также магическим смыслом: табак и трубка часто выступают в роли амулета, с которым нельзя расставаться и который кладется на ночь возле постели.
При эпидемии холеры в Лондоне в 1822 году современники отмечают использование сигар в качестве профилактического средства: их курят как мужчины, так и женщины.
С 60-х годов XIX века доводы, поддерживающие убеждение в лечебных свойствах табака, становятся доводами о возможности табака разрушать болезнетворные клетки и убивать бактерии. Врачи курят сами и рекомендуют это делать другим, а табак используется в качестве ингредиента обширного ряда лекарств от различных болезней (простудные и легочные заболевания, головные боли, грыжа, аллергия носовых пазух, чахотка, внутренние болезни).
Медицинская переоценка курения происходит по мере понятного разочарования в надеждах, возлагаемых на целительную силу табака.
Первые протесты против курения в Западной Европе возникают из рациональных сомнений в его медицинской пользе. Высказывается мнение о том, что курение табака ослабляет мужскую силу и приводит к импотенции. Убеждение это было, по всей видимости, достаточно распространенным: его разделяют не только некоторые врачи, но также католические священники. Последние извлекают из этого убеждения даже некоторую пользу и оправдывают курение как ограду собственного целомудрия.
Историки сообщают об инциденте, произошедшем в начале XVI века на Цейлоне, где португальские солдаты вопреки офицерскому приказу курить табак (в качестве средства против местной инфекции) отказываются это делать, аргументируя это тем, что курение вызывает импотенцию.
Спустя три века в «Трактате о современных возбуждающих средствах» (1839) Бальзак солидаризуется с тем же убеждением и иллюстрирует его историей об одной даме, которой удается избегать близости с мужем благодаря поощрению его в потреблении табака:
«Через три года жевания табака, курения трубки, сигар и сигарет, вместе взятых, она стала одной из самых счастливых женщин в королевстве. У нее был супруг, но не было супружеских обязанностей».
Разрозненные свидетельства о вреде, наносимом курением здоровью, были в значительной степени укреплены после исследований 1940-1950-х годов.
К середине 1970-х годов перечень опасностей, подстерегающих курильщиков, включал в себя болезни дыхательных путей, рак легких, болезни коронарных сосудов, ишемическую болезнь сердца, преждевременное прерывание беременности и т. д. Главным критерием оценки в популяризации этого мнения выступают статистические данные, и хотя отдельные ученые оспаривали и продолжают оспаривать корректность статистической связи между наличием заболевания и фактом курения вне учета причин, способных вызвать ту же болезнь и без участия никотина, риторика доказательств вреда курения строится сегодня, как правило, по схеме:
«При целом ряде заболеваний коэффициент смертности у курящих в несколько раз выше, чем у некурящих. Так, при бронхите и эмфиземе уровень смертности выше у них в 6 раз, при раке гортани - в 5 раз, раке пищевода и желудка - в 3 раза, при болезнях кровообращения - в 2,5 раза» и т. п.
Большинство медиков, а вместе с ними большинство населения цивилизованных (с европо-центристской точки зрения) стран, разделяют мнение о потенциальном вреде курения. Вопрос же, который встает в данном случае перед социологом и исследователем культуры, заключается, однако, вот в чем: каков мировоззренческий эффект переоценки курения в практике социального поведения? Ведь очевидно, что курение, хотя в целом и осуждается, остается существенной приметой современной повседневности и современной культуры.
Свежие комментарии