У этой молодой немки нет волос. И лысая Лиза так хороша, что лучше просто дать ей слово.
- Я — Лиза! Мне 29 лет, и уже 18 лет у меня гнездное облысение.
В 11 лет после отдыха на лыжах я была в парикмахерской с моей матерью. Парикмахерша, которая стригла мне волосы, вдруг сказала: «Смотрите, голый участок!». Это было вот здесь, на затылке, почти в самом центре.
Поначалу мы решили, что это от шлема или натертость от лыжных очков, а через шесть месяцев у меня не было волос вообще.
Это напоминает полную утрату контроля над собой. Ты не знаешь, что делать, и врачи не могут дать тебе совет. Говорят, ну, да, это же всего лишь волосы.
В клинике моей матери говорили: «Как хорошо, что малышка может носить парик, и волосы как настоящие, а своих волос у нее все равно никогда больше не будет».
И никто не понимал особенно, что мне из-за этого плохо. Мне хотелось блевать, когда я смотрелась на себя в зеркало — эти клока волос там и сям, глаза без ресниц.
Я казалась себе такой страшной, такой страшной!
Я все делала в парике. Буквально все, что можно себе представить. Спала в палатке, просто спала, спала с кем-то. Я даже не пыталась хотя бы ненадолго снять парик, — и со временем эта игра в прятки стала сказываться на моем психическом состоянии. И я иногда стала носить на голове платок. У меня были навязчивые страхи, вроде: рядом со мной сидит кто-то и говорит «Эй, у тебя же нет ресниц!».
Да, конечно, я слышала и глупые комментарии. Спрашивали, может у меня обгорели ресницы из-за костра. Или просто: «Ой, у тебя же нет волос!». Люди иногда реагировали слишком грубо, прямолинейно, причем за столом, когда вокруг было человек пятнадцать, которых я не знала.
Однажды по дороге на работу я встретила женщину, у которой тоже не было волос. И я подумала, что она выглядит хорошо, но при этом она — такая же, как и я.
Есть женщины, которые не расстаются с париками. Есть женщины, которые всегда носят головные уборы. У меня бывает по-разному. Иногда я хожу просто с лысиной, но 70% моего времени я ношу тюрбан, — без него я чувствую себя голой. Такое чувство, будто я не надела трусы.
Когда я смотрю на себя в зеркало, то у меня уже нет этого постоянного желания блевать. Но бывают дни, когда я спрашиваю себя: «А где мои красивые длинные ресницы? Я бы тоже хотела покупать тушь для ресниц. И кто украл мои рыжие волосы?». Конечно, мне их не хватает.
А еще бывают дни, когда я говорю себе: «Ты крутая, у тебя клевая лысина, красивые зеленые глаза, — с тобой все в порядке!»
Но статус-кво, полного принятия себя, все еще нет.
Обычно об этой болезни говорят, что ее развитие неизвестно. У меня под мышками, например, сейчас выросло пять волосков, и я не знаю, останутся они или тоже выпадут. Они выглядят так, будто особенного желания расти у них нет.
Дети просто подходят ко мне и спрашивают: «Лиза, а почему ты всегда носишь платок?». Я отвечаю на прямые вопросы, и через минуту тема исчерпана. А взрослые придумывают слезливые истории о какой-то смертельно опасной болезни. Мне это очень неприятно. Я слышу: «О, у вас рак?» Или о том, что мой друг из религиозных побуждений якобы требует, чтобы я носила платок. На такое я стараюсь не обращать внимания, я смотрю на другие вещи и на других людей.
У Лизы Хаалк из Мюнстера— «alopecia areata», гнездное облысение — причины этого аутоиммунного заболевания неизвестны. Им страдает 0,1% населения планеты.
Мужество Лизы, ее стремление обрести уверенность в себе — пример всем, включая и оставшиеся 99,9%. И это, разумеется, история не только об облысении, но и об умении быть другим — непохожим.
Свежие комментарии