Могут ли культурные установки «передаваться по наследству» среди своей нации? На Родине – да. А почему эти же установки («образ жизни») передаются по наследству и в чужих краях? Канадско-английский социолог, популяризатор науки и журналист Малкольм Гладуэлл в своей книге «Гении и аутсайдеры» приводит несколько примеров на этот счёт. Первый – «итальянская аномалия» в маленьком городке в Пенсильвании. Там переселенцы с юга Италии из поколения в поколение не знают болезней сердца, суицидов и сохраняют оптимизм. Второй – «шотландская аномалия» в американских горах Аппалачи. Там переселенцы из Шотландии уже больше века практикуют «убийства чести» и сохраняют средневековый кодекс поведения.
Малькольм Гладуэлл – один и популярнейших журналистов, «переводящий» сложные научные исследования и идеи в простую форму. Пика его деятельность достигла в журнале The New Yorker. Несколько его книг стали бестселлерами, в частности «Гении и аутсайдеры». В ней он освещает темы социологии, психологии, антропологии и прочих наук, связанных с поведением человека. В ознакомительных целях и в сокращении мы приводим две истории из книги Гладуэлла.
Необъяснимо здоровая итальянская община
В первой истории Гладуэлл рассказывает об общине южных итальянцев из городка Розето-Вафорторе, переселившихся в США в 1882 году. Несколько тысяч человек из этого городка в итоге компактно поселились в штате Пенсильвания. По соседству с ними также компактно жили переселенцы из Уэльса, Англии и Германии.
В 1950-х годах врач Вульф из медицинской школы Оклахомского университета случайно обратил внимание, что потомки итальянцев оттуда моложе 65 лет никогда не обращаются в больницу с болезнями сердца. Вульф решил разобраться, в чём причина такой аномалии.
«Результаты выглядели более чем странно. Ни один житель моложе 55 лет не умер от инфаркта и не имел никаких сердечных заболеваний. Среди людей старше 65 лет смертность от болезней сердца составляла половину от средних показателей по стране. Смертность от всех других причин была на 30-35 % ниже, чем, по идее, должна была бы быть.
Вульф позвал на помощь своего друга, социолога из Оклахомы Джона Бруна. «Я нанял студентов-медиков и аспирантов-социологов в качестве интервьюеров, и мы ходили из дома в дом, опрашивая всех людей старше 21 года, - вспоминает Брун. Ни самоубийств, ни алкоголизма, ни наркотической зависимости и крайне мало преступлений. У них не было ни одного человека на пособии. Тогда мы стали искать кого-нибудь с язвой желудка. Ни одного случая. Местные жители умирали от старости».
Сперва Вульф предположил, что розетонцы придерживаются особой диеты, привезённой из Старого Света и позволяющей им сохранять такое завидное здоровье. Но от этой версии пришлось отказаться. Жители Розето жарили на свином жире, а не на полезном оливковом масле, как принято в Италии. Итальянская пицца представляла собой тонкую хрустящую лепешку с солью, маслом, томатами, анчоусами и луком. В Пенсильвании же толстые пиццы прогибались под тяжестью сосисок, пеперони, салями, ветчины и яиц. Проведённый диетологами анализ рациона розетонцев показал, что 41% потребляемых ими калорий приходится на жиры. К тому же эти люди были не из тех, кто встает на рассвете, занимается йогой или пробегает по шесть километров. Многие дымили, как паровоз, либо страдали от ожирения.
Но если причина не в диете и не в спорте, тогда, может быть, в генах? Розетонцев, приехавших из одного городка, связывали кровные узы, и Вульф предположил наличие неких защитных генов, уберегавших их от болезней. Он изучил медицинские карты всех родственников розетонцев, проживающих в других районах США, проверяя, не обладают ли и они столь отменным здоровьем. Ничего подобного.
Тогда Вульф принялся изучать местность, в которой жили объекты его исследования. Может быть, столь благотворно на их здоровье сказывалось проживание в предгорьях восточной Пенсильвании? По соседству с Розето, чуть ниже по склону, располагался Бангор и всего в нескольких километрах - Назарет. Эти два городка были такого же размера, как Розето, и проживали в них такие же трудолюбивые религиозные европейские иммигранты. Вульф перелопатил медицинские карты в обоих городках. Среди жителей старше 65 лет смертность от сердечных заболеваний была в три раза выше, чем у розетонцев.
Перенеся из Южной Италии в горы восточной Пенсильвании культуру землячества, розетонцы создали стабильную и надёжную социальную структуру, защищавшую их от напастей современного мира. «Ты приезжаешь в Розето в первый раз и видишь, как за обеденным столом собираются три поколения, видишь булочные, людей, прогуливающихся по улицам или сидящих на крыльце и болтающих друг с другом, видишь фабрики по пошиву блуз, где женщины работают днём, пока их мужчины трудятся в сланцевых карьерах, - рассказывает Брун. - То же самое ты бы увидел в сельской местности в Италии».
Традиционные теории убеждают нас: долголетие зависит от того, кто мы есть - от наших генов, от принимаемых нами решений. От того, что мы едим, насколько регулярно занимаемся спортом, качественным ли медицинским обслуживанием пользуемся. Мы не привыкли рассматривать здоровье в контексте культуры».
«Законы шотландской чести» в американских Аппалачах
Далее Гладуэлл рассказывает ещё об одной аномалии – о насилии, передающемся из поколения в поколение на плато Камберленд.
«Район Аппалачей - отсталые сельскохозяйственные регионы, простирающиеся на юг и на запад от границы с Пенсильванией через Вирджинию, Западную Вирджинию, Кентукки, Теннесси, Северную и Южную Каролину и северные оконечности Алабамы и Джорджии - был заселён иммигрантами, принадлежащими к одной из самых жестоких культур чести. В основном там селились ирландские шотландцы, потомки шотландских протестантов, живших на границе Северной Ирландии, шотландских низменностей и северных графств Англии.
Принадлежность этих пограничных территорий оспаривалась на протяжении сотен лет, а их жители погрязли в насилии. В этих отдалённых местах, где не ведали законов, пастухи, вынужденные выживать на скалистой бесплодной земле, объединялись в кланы. В ответ на невзгоды и напасти они лишь сильнее сплачивались и превыше всего ставили верность крови. Эмигрировав в Северную Америку, они поселились в отдалённых горных районах вроде округа Харлан, где могли жить в соответствии с культурой чести, по законам которой жили и в Старом Свете.
«Первые поселенцы увидели в американских отсталых регионах те полные опасности места, к которым привыкли на пограничных территориях», - пишет в своей книге «Семя Альбиона» (Albion's Seed) историк Дэвид Фишер:
«Бо́льшая часть горных территорий представляла собой «спорные земли», не подчиняющиеся ни власти, ни законам. За эти земли постоянно велась война. Ирландские шотландцы чувствовали себя как дома в условиях беззакония и анархии, которые идеально отвечали их семейным традициям, военной этике, пастушескому укладу, отношению к земле и богатству, представлениям о работе и власти. Пограничная культура была настолько приспособлена к окружающим условиям жизни, что её стали перенимать и другие этнические группы. Ценности переселенцев из Северной Британии постепенно заняли доминирующее положение на этой «мрачной и кровавой земле», отчасти благодаря их численному превосходству, но преимущественно благодаря тому, что это давало возможность выжить в опасном и суровом мире».
Я отдаю себе отчёт в том, что зачастую мы настороженно относимся к подобным обобщениям применительно к культурным группам - и с полным на то основанием. Ведь именно так возникают расовые и этнические стереотипы. Нам хочется верить в то, что мы хозяева своей судьбы, не порабощенные этнической историей. Но если вы желаете разобраться, что же происходило в маленьких городках Кентукки в XIX в., вам придётся вернуться в прошлое - и отнюдь не на одно-два поколения. Вам придется вернуться на 200, 300, 400 лет назад, переместиться в страну по другую сторону океана и посмотреть, чем занимались жители одного из её районов. В теории культуры чести происхождение играет важнейшую роль - и не просто в контексте того, где выросли вы или ваши родители, а в контексте того, где выросли ваши прадеды, прапрадеды и даже прапрапрадеды. Это вовсе не означает, что жители Харлана стали рабами своего прошлого. Нет, они были людьми свободной воли. Но это означает, что их личности формировались под мощным воздействием культурного наследия, и если бы они захотели измениться, то должны были бы обязательно учитывать своё историческое прошлое».
Свежие комментарии