Художник: Владимир Волегов
Народная мудрость гласит: «Спроси у человека, что такое счастье, и ты узнаешь, чего ему больше всего не хватает»…
«Счастливая, – думала владелица сети модных кофеен, рассматривая присевшую за столик известную актрису. – Красавица, выглядит на миллион. Только и забот – что угнаться за новой коллекцией украшений, выбрать – на каком курорте отдыхать, отбиться от толпы богатых поклонников, да успеть спрятаться от папарацци за высоким забором шикарного особняка.
А тут… голова кругом идет от этих поставок, налогов, конкурентов, кредитов за квартиру и новую машину. Ребенок с няней растет, у мужа своя жизнь. И на Мальдивах начинается высокий сезон»…«Счастливая, – думала ее соседка по дому, направляясь в парикмахерскую, и случайно встретив «кофейную бизнес-леди». – Живет этажом выше в огромной квартире, машины меняет, как перчатки. А тут… пишешь эти программы, как проклятая, пишешь. Едва-едва удалось накопить на однушку. Работаешь с утра до ночи, сидишь одна дома, как затворница. Ни семьи, ни друга. Ни развлечений, ни отпуска. Только и читаешь в соцсетях: что лучше – Ибица или Тенерифе. А жизнь мимо проходит»…
«Счастливая, – думала о ней парикмахерша, ловко подстригающая влажные пряди. – Сама себе госпожа. Работает прямо в своём доме, попивая кофеек. Потыкала в кнопки на ноуте – дзынь – деньга на карту капнула, причем, приличная. Хочешь в Египет, хочешь в Турцию. А тут… сколько голов нужно перестричь, тонну волос с пола вымести, чтоб хоть какую-то копейку заработать. И каждой еще угоди, каждая норовит нервы помотать. К вечеру ноги не держат, а дома свекровь зубы точит, чтоб с порога впиться в самую душу»…
«Счастливая», – думала о парикмахерше продавщица, продающая рыбу на уличном лотке, пританцовывая от ноябрьского холода и дуя на распухшие от мерзлой воды руки. – Стоит себе в тепле, в шлепанцах и халатике, красоту девчонкам наводит, «чаевые» в карманчик собирает. А тут… ежедневное море в тазу… И в дождь, и в снег, и в мороз… Ноги закоченели, пальцы на руках не гнутся. Единственный заработок, если какая-нибудь «барыня» не захочет в чешуе ручки белы марать, и скажет рыбку ей почистить. К вечеру доплетешься до съемной квартиры, хлопнешь водки с сожителем, только тогда и согреешься»…
«Счастливая», – думала о ней тоненькая худенькая натурщица, завороженно следя, как продавщица с аппетитом уплетает корзинку с белковым кремом, которую ей принес в блистере грузчик с рынка. – Всегда сытая, лопает сладости в удовольствие, каждый норовит ее любя ущипнуть. А тут… Вечно голодная для стройности, перебиваешься случайными заработками, никогда не знаешь – когда следующий раз поешь, где и с кем переночуешь. Раздеваешься перед тем, кто заплатит, и привыкаешь быть неодушевленной вещью»…
«Счастливая», – думала о натурщице, позирующей с букетом листьев молодому фотографу, элегантно одетая дама бальзаковского возраста. – Молоденькая, с точеной фигуркой, с загадочным взглядом. Вся жизнь у нее впереди. И не знает она, как это – когда увядает красота. Как это – когда умирают родные. Как это – когда с мужем не сложилось, а у взрослых детей своя жизнь. Не знает горьковатый вкус вечеров в обнимку с одиночеством»…
«Счастливая», – думала об элегантной женщине, листающей на лавочке рекламный буклет, старушка, катящая по дорожке сквера инвалидную коляску, в которой полудремал старичок. – Еще такая молодая и красивая. Еще здоровая и полная сил. Еще может себе позволить тратить деньги на красивую одежду, вкусную еду и приятные вещи. Еще не знает, как это – когда все жалкие крохи пенсии подчистую уходят на лекарства. Еще не знает, как это – прислушиваться по ночам к затихающему дыханию, и чувствовать, что конец близок»…
«Счастливая, – думала о семенящей за коляской бабулькой одинокая старушка, перекладывающая из кастрюльки с отбитой эмалью кашу в несколько кошачьих мисок под кустом. – Сколько их вижу – всегда вдвоем. Она ему одеяло на ногах поправляет, он для нее норовит отломить веточку рябины. Есть, о ком заботиться, есть, кто пожалеет. А тут… помрешь, и не хватится никто. И не знает она, как это – варить себе кашу на воде, вместо молока, чтобы покормить их – бездомных и голодных. Лишь бы хоть кому-то быть нужной»…
«Счастливая, – думала о старушке, к которой со всех ног неслись с десяток котов, молодая бродяжка, пытающаяся успокоить раскричавшуюся двухлетнюю дочку. – Может ради развлечения котов кормить, а мне ребенка не всегда есть чем накормить. Где-то живет она, где-то ночует, кашу вон варит. И не знает, как это – не иметь ничего своего, просить милостыню, убегать от полицейских или спущенных собак. Может, давно бы уже с моста вниз головой, да только дитём по рукам и ногам связана»…
Она развернула помятый пакет, отломила кусок булки, которую сегодня ей протянула сердобольная тетенька, когда они просили подаяние на ступеньках перехода, и сунула в руки голодной девочке. Она не видела, что за ними наблюдает актриса, допившая свой кофе и севшая за руль шикарного авто.
Сидит молча, не поворачивая ключ зажигания, и, не мигая, смотрит на девчушку, усердно жующую сладкий хлеб. И у нее перед глазами за миг – вся ее жизнь: красивая сказка, вперемешку с цинизмом, предательством, пустыми обещаниями и ранним абортом. Фальшивые роли, дорогие подарки, от которых на сердце лед, прекрасный дом… пустой и тихий по ночам.
Она встретилась с малышкой глазами, и от распахнутого детского взгляда перехватило дух. Следя, как девочка обвивает ручками материну шею, она невольно дотронулась до своей, представляя желанное детское тепло и безусловную любовь, которую юная мама, казалось, совсем не замечает.
А в голове вертелась только одна мысль: «Счастливая… Господи, какая же счастливая»…
Автор: Т. Лонская
Свежие комментарии