Как часто мы извиняемся в течение дня? Сказали грубость любимому человеку из-за плохого настроения; случайно наступили на ногу соседу в метро; хотели уточнить дорогу у прохожего — и примирительно начали фразу с «прошу прощения».

Австрийский лингвист Р. Ратмайр замечает: «Извинения служат для того, чтобы представить говорящего как вежливого человека, признающего общественные нормы». Казалось бы, зачем добавлять «извините», когда мы обращаемся к кому-то на улице? Чтобы автоматически не отнести извинения к разряду словесного мусора, следует признать, что даже при такой банальной бытовой ситуации мы вторгаемся в сферу личного и отвлекаем человека. Да и нейтральная вежливость в любом случае — хороший помощник в установлении коммуникации.

Райтмар также считает, что «извинения — это процедура восстановления порядка и, следовательно, они в то же время являются признаком нарушения нормы». Но кто из нас любит признавать, что был не прав?

Бытует мнение, что, если мы попросим прощения у человека, которого обидели, нам станет легче. Однако исследование социального психолога Тайлера Джи Окимото опровергает эту точку зрения.

Оказывается, мы чувствуем себя гораздо лучше, когда не приносим извинения, даже если мы были действительно виноваты. Такое бунтарство приносит нам куда большее удовлетворение, укрепляет чувство собственного достоинства и, если можно так выразиться, даёт контроль над своей жизнью: мы сами определяем линию своего поведения, а не другой человек или нормы вежливости.

Это можно понять: я приношу перед тобой извинения — соответственно, осознаю, что я не прав, следовательно, ты во власти либо простить меня, либо осудить. Я жду твоего решения, и я не свободен. Принося извинения, я, независимо от исхода, обречён на чувство вины.

Несмотря на то, что многие не любят просить прощения, мы осознаём, что извинения — конструктивная практика. Извиниться — значит предотвратить возможный конфликт: меня обидели, но принесли извинения, и мне незачем обижаться.

Извинение на индивидуальном уровне способно вернуть утраченную гармонию и даже понизить уровень кровяного давления. В более глобальном контексте публичные извинения — по-прежнему мощное средство дипломатии. При этом необходимо помнить, что людям со слабой самооценкой извинения даются с трудом, поэтому способность попросить прощения является индикатором зрелости личности.

Дженнифер Роббеннолт, профессор права и психологии в Иллинойсском университете, уверена: здравый смысл говорит нам, что извинения обвиняемого, произнесённые до окончания расследования, могут навредить ему, поскольку они равносильны признанию вины. Вместе с тем, извинения способны сыграть позитивную роль в исходе дела.

Роббеннолт исследовала поведение более 500 людей во время переговоров по урегулированию конфликтов, на основе чего профессор сделала вывод, что извинения помогли прийти к соглашению и уменьшить размер финансовой компенсации.

Но важно не только то, что вы в принципе попросили прощения, но и то, как вы это сделали. Проявить сочувствие, но при этом снять с себя ответственность за содеянное в духе «мне жаль, что вам плохо» — не лучший способ: как замечает Роббеннолт, это лишь потревожит нанесённую травму и обострит конфликт.

Хотят ли дети извиняться?

Когда мы учим ребёнка извиняться и уверяем, что это сделает его счастливее, мы лукавим: легче станет не ему, а тому, кого он обидел. И если добровольное признание ошибок приносит нам хоть какой-нибудь профит, то принуждение к извинениям никакого отношения к облегчению не имеет: дети чувствуют себя уязвимыми и не хотят извиняться по команде.

Зато срабатывает своеобразный шантаж: если каждый раз, как только ребёнок совершает нечто неблаговидное, его заставляют просить прощения, в следующий раз он задумается, стоит ли щипать соседа по парте или отбирать игрушки у младшего брата. Вырабатывается почти рефлексивный самоконтроль: не хочешь покушения на свою свободу — веди себя пристойно. Но стоит ли прибегать к такому средству?

Согласно исследованиям, дети уже в возрасте четырёх лет способны осознать эмоциональные последствия извинений. Они понимают, что, попросив прощения за проступок, они поднимут настроение тому, кто расстроен. Кроме того, они и сами более предпочитают взаимодействовать с теми, кто готов признавать свои ошибки, нежели с нераскаявшимися задирами.

Это иллюстрирует несложный эксперимент, в котором принимали участие две группы детей, в каждой — по 4 человека первоклассников. В обеих группах ребёнок не поделился с окружающими игрушками, только в одной группе он извинился за свою жадность, а в другой — нет. В той группе, где извинения прозвучали, дети оценивали провинившегося как более приятного человека и психологически чувствовали себя лучше.

Или вот ещё один эксперимент: в детском саду шестилетние дети строили башню, которую затем разрушил один из воспитанников. Извинения при такой спонтанной неприятности не улучшили эмоциональное состояние «пострадавших», однако в отличие от детей, которые и вовсе не услышали просьбы о прощении, они готовы были поделиться с виновником более симпатичными наклейками.

Что ж, извинения, возможно, не избавляют нас от печали, но позволяют положительно воспринимать извинившегося. А если он к тому же попытается исправить ситуацию, мы и вовсе можем рассчитывать на то, чтобы вернуть утраченное спокойствие.

Но значит ли это, что мы должны учить детей извиняться?

Извинение: «светское лицемерие» или практика человечности?

Авторы исследования спрашивали, насколько родителям важно, чтобы их дети, обидевшие другого человека, принесли ему извинения, причём этот вопрос предлагался в разных контекстных вариациях. Итак:

• 96% родителей считает важным, чтобы их дети, намеренно расстроив кого-то, попросили прощения. Более того, многие готовы напоминать ребёнку о том, что ему следует извиниться, ведь, по их мнению, это помогает прививать ответственность, повышает эмпатию и позволяет успешно справиться со сложной ситуацией.

• 88% родителей согласились с тем, что важно извиниться даже тогда, когда обида была нанесена неспециально. В данном случае родители подсознательно хотят избавить своих детей от тени, которую кидает на них пусть и случайный, но, тем не менее, неприятный поступок.

• 5% родителей уверены, что извинения — это не более чем пустые слова.

Последний результат особенно интересен: эта же тема рассматривается в статье «Почему мы не должны принуждать ребёнка к извинениям» Сары Оквелл-Смит, психолога и автора книг по естественному родительству.

Она расценивает извинение как следствие эмпатии: прося прощения, мы как бы разделяем боль человека, которого обидели. У детей младшего возраста, как правило, эмпатия развита слабо. Получается, что они просят прощения за то, чего пока не могут осознать; «извини» для них не более чем индульгенция, освобождающая от родительского гнева или порицания окружающих.

Получается, извинения обменивают истинную эмпатию на освободительную ложь. «Вы хотите, чтобы ваш ребёнок учился лгать?» — провокационно спрашивает Оквелл-Смит. Вместо вынуждения говорить «прости», психолог предлагает учить детей на своём примере: пусть родители, заметившие, что их ребёнок толкнул другого, извиняется перед обиженным. А потом, когда они со своим ребёнком останутся наедине, в спокойном тоне обсудят ситуацию.

Но, если отталкиваться от мысли Оквелл-Смит, получается, что все нормы вежливости — сплошное лицемерие. Разве здороваясь, мы желаем здоровья? А бросая дежурное «до свидания», всегда ли мечтаем о следующей встрече? Да, возможно, это «пустые слова», но они помогают начать разговор и продемонстрировать доброжелательное отношение к собеседнику. Если мы не здороваемся с человеком, значит, отказавшись от приветствия, мы сигнализируем ему о нашей обиде / презрении / разудалом манкировании условностями этикета. Нарушать правила — можно, но для этого их необходимо знать.

Поэтому вместо того, чтобы слепо заучивать, в каких ситуациях следует просить прощения, не проще ли создать такую безопасную атмосферу, в которой ребёнок бы чувствовал себя достаточно уверенным, чтобы принести искреннее извинение, если он кого-то обидел?

Признание своих ошибок — практика человечности. Это признание того, что мы не идеальные машины, запрограммированные на выдачу верного, и не застрахованы от ошибок.

Это непросто, однако, если вы хотите научиться искренне приносить извинения, Дениз Д. Камминс в книге «Семь мощных идей, влияющих на то, как мы мыслим» советует, во-первых, осознать, что извинение — послание для пострадавшей стороны. Оно означает не только то, что вы — живой человек с правом на ошибку, но и то, что вы не отказываете другому в праве на внимание и поддержку, потому что он такой же человек, как и вы.

Во-вторых, помните: люди, которые требуют у вас извинения, нуждаются не в нём, а в вашем подчинении. Подчинять и нуждаться в поддержке — вещи разные.

Источник