Заведующая реанимационным отделением ЦРБ карельского города Питкяранта Юлия Виноградова и ее коллега написали заявление об увольнении после того, как их больницу стали перепрофилировать под инфекционную. Официальная позиция властей: врачи не хотят работать с пациентами с Covid-19. Планируется, что в больницу повезут зараженных коронавирусом из четырех районов.
«Правмир» поговорил с Юлией Виноградовой о том, почему на самом деле они приняли решение уйти из больницы.Карелии есть резерв из семи аппаратов ИВЛ, которые будут поставлены в Питкярантскую ЦРБ. На сегодняшний день в Карелии больных Covid-19 не выявлено.
— С тех пор, как хирургов в больнице не стало, мы делали только экстренные операции. Я в последнее время занималась спинномозговой анестезией, такой, что и аппаратуры не надо. Как-то мы справлялись. Грустно было, конечно, что хирургов нет. Больница все хирела и хирела.
Главврач сказал, что это шанс больнице остаться на плаву — за счет того, что мы здесь развернем такую большую инфекционную больницу. Но он принял это решение в единственном числе, а нас просто поставили в известность, что в наш маленький городок с четырех районов повезут больных этим вирусом. Мы были ошарашены.
Я постоянно спрашивала: «Где костюмы?» Когда их наконец привезли, первой моей реакцией было: «Да вы что, смеетесь?!» Прозрачные костюмы «Каспер», в которых ведут строительные и малярные работы, они и паро- и влагопроницаемые.
Я стала сразу звонить в Петрозаводск, нашему внештатному анестезиологу, заведующему реанимацией инфекционной больницы. Объяснила, какие нам привезли костюмы. Заведующий сказал, что в Карелии за поставку средств индивидуальной защиты в больницы отвечает один и тот же человек. И вот когда я увидела эти грязные маски, кое-как пошитые, эти прозрачные костюмы и накладную рядом, подписанную им, я поняла, что даже не наше руководство виновато, а руководство в Петрозаводске.
Потом к нам в больницу приехал глава республики Парфенчиков, наш главный врач отрапортовал, что все хорошо, все готово. А у нас ни аппаратуры нет, ничего нет, все сломано, нет медикаментов. Вообще голыми руками предлагают работать. Я так и спросила главу: «Вы что хотите, чтобы медики сразу все перезаражались?» Он разговаривал со мной очень пренебрежительно: «А кто вы такая, кем вы тут работаете, сколько у вас стаж?». Мне 59 лет, у меня почти 40 лет стажа, я давно работала заведующей реанимационным отделением, я тот человек, который стоит у койки умирающего больного, и я знаю, о чем я говорю.
У нас и без коронавируса вирусные пневмонии очень тяжело люди переживают, мы их отправляем в республиканские больницы. И еще такая контагиозность у этого коронавируса. А наш начмед говорит: «Ничего страшного, наденете еще поверх этого костюма хирургический халат и все». Ничего из этого не обрабатывается, масок нет, несколько респираторов приобрели в строительном магазине и машут ими, но и они не помогут, потому что класс защиты не тот.
Я никого из медиков не призываю бросать работу, но всем говорю: требуйте защиту. Если бы выдали костюмы, я бы не уволилась, потому что тут мои родные живут. У меня дочь в больнице работает. Я ей тоже сказала: «Увольняйся, я хочу видеть тебя живой».
Вообще наша больница не приспособлена под инфекционную и не подготовлена абсолютно, хотя главврач рапортует, что все хорошо. Сейчас у нас один аппарат ИВЛ, и тот не совсем исправен — не работает датчик кислорода. Спешно стали собирать поломанные ИВЛ, хотя до этого сделать это не могли, денег в больнице не было, но этот аппарат отдать на ремонт было нельзя, потому что на нем у нас вентилировалась женщина с двусторонней пневмонией. Есть еще один аппарат — для новорожденных.
Аппарат по целевому назначению нам должен был прийти год назад, все тянули-тянули и потом сказали, что не будет. Сейчас собираются якобы разворачивать реанимацию на 12 коек. Как мы там с одним аппаратом сможем помочь больным?
Мне обидно, что Путин отправляет самолеты с оборудованием, с медикаментами в Италию, в США. Я видела, там наши аппараты ИВЛ стоят, российские, уральского приборостроительного завода. А у нас ни аппаратов, ни оснащения. Костюмы, по-моему, только в Москве и Питере есть.
Сейчас руководство больницы говорит, что нашли реаниматологов на наше место. «К вам приедут из Олонца», — а в Олонце уже полгода нет анестезиолога-реаниматолога. «К вам приедут из Сортавала». Я знаю, что и в Сортавала практически нет докторов: один местный, остальные периодически приезжают из Петравозаводска. На время они действительно нашли реаниматолога. Мой бывший коллега, который раньше работал в реанимации, ушел в связи с тем, что у него аллергия на многие препараты. Он согласился буквально на 10 дней, пока не найдут кого-то, но мне слабо верится, что найдут.
Если очень надо будет, если дадут соответствующую экипировку для всего персонала, я, конечно, не брошу больных. А так — нет. Я давно размышляла, что пора на пенсию. Но все думала, что, если уйду, совсем больнице плохо станет, никаких операций не будет. А сейчас нас так обидели с моей коллегой. Главврач начал стращать: «Вас никуда не примут на работу, вы такие-сякие».
В газетах пишут, что мы ушли, потому что не хотим работать с этими пациентами. Но причина-то была в другом. Мы беззащитны, вообще безоружны. Коллеги нас понимают. Зачем бросаться под танк без гранаты? Если бы я смогла ценой своей жизни спасти мир, я бы сделала это. Но если я заражусь и умру, я никому не помогу. Может, одного человека успею интубировать. Это бессмысленная борьба.
Свежие комментарии