Каждый март в мире проходит акция «Месяц женской истории», цель которой — подчеркнуть вклад женщин в мировую историю и развитие современного общества. 2021 год в России объявлен Годом науки и технологий, поэтому мы решили сделать «видимыми» российских женщин-ученых, чьи открытия уже сегодня меняют наш мир к лучшему.
«Сноб» запустил проект «Женщины в науке», героини которого рассказывают, почему выбрали научную карьеру, какими изобретениями гордятся, с какими гендерными стереотипами сталкиваются и почему место женщины — в науке
Фото: Владимир Яроцкий
Четвертая героиня проекта — руководитель отделения ультразвуковой и функциональной диагностики в НИИ им. Склифосовского Лайла Хамидова. Она написала более 200 научных работ об ультразвуковых исследованиях в нейрохирургии, а последний год работает в инфекционном отделении для больных коронавирусом. В интервью Лайла рассказала о своих открытиях, борьбе с пандемией и важности взаимной поддержки в Склифе.
Главное для девочки — учеба
Я родилась в Грозном в мусульманской семье, при этом никогда не сталкивалась с какими-то стереотипами — родители очень поддерживали мое стремление к знаниям. Никто не говорил, что домохозяйкой быть плохо, но нам, четверым детям, всегда рассказывали, как важно развиваться в интересных сферах, и часто повторяли, что для девушки учеба очень важна. Моя мама была первой женщиной, окончившей в 1960-е Институт нефти и газа с отличием. Бабушка у меня без образования, но она всегда говорила, что, если бы оно было, она бы многого достигла. В роду у нас не было врачей, но медицина увлекала меня с детства. Меня очень интересовало строение человека, и я всегда хотела понять, почему люди болеют и можно ли это как-то предотвратить. В школе я уже твердо решила стать врачом и в 16 лет поступила в медицинский институт во Владикавказе. К выбору профессии мои родители отнеслись прекрасно. Особую поддержку я до сих пор получаю от папы. Он — мой мотиватор и всегда находит нужные слова одобрения.
Ординатуру я проходила в институте Склифосовского. Тогда я уже определилась с будущей специальностью, решила заниматься диагностикой, чтобы как раз предотвращать заболевания, находить возможные риски для здоровья людей.
Мне кажется, что мой путь не был тернистым. Я пришла в Склиф ординатором, там у меня были прекрасные учителя, и я двигалась, как и многие в советское время, по такой модели: с низов до руководящих позиций. Я была врачом, дежурантом, потом увлеклась исследованиями и стала научным сотрудником, затем старшим научным сотрудником, руководителем группы в сосудистом центре, а четыре года назад — руководителем отделения ультразвуковой и функциональной диагностики.
Фото: Владимир Яроцкий
Голова — дело темное
Интерес к науке у меня появился, когда я уже занималась ультразвуковой диагностикой пациентов отделения нейрохирургии. Голова — дело темное, и на тот момент в России было очень мало специалистов по интраоперационным звуковым исследованиям. То есть в исследованиях, которые проводятся именно во время нейрохирургических операций. Например, во время удаления опухоли и предотвращения кровоизлияния, когда убирают аневризму. Все это требовало не только нового технического подхода, но и исследований, научных доказательств. В России не было такой базы, и мы в Склифе практически стали новаторами.
Самой запоминающейся работой стало мое первое научное исследование — определение типов диагностики у пациентов с ангиоспазмом при кровоизлиянии. В тот момент это было открытием и для врачей-нейрохирургов, и для врачей ультразвуковой диагностики, потому что в стране не было ни одной работы, которая бы так подробно описывала диагностику у этих пациентов.
Фото: Владимир Яроцкий
Уже много лет я занимаюсь диагностикой при инсультах, инфарктах головного мозга и при острых нарушениях кровообращения. В последнем направлении мне удалось получить сразу несколько патентов за один год, и это большое достижение не только для меня, но и для института в целом. Мы сочетаем методики, которые позволяют сказать человеку любого возраста о том, какие риски заболеваний у него есть, какие проблемы могут ему грозить в будущем. То есть сигнализируем об опасности, сообщая, например, что вот тут камеры расширены, а вот тут — небольшая бляшка.
Вообще мне очень повезло, что я попала в Склиф. Мы — научные сотрудники, которые грубо говоря, работают в поле. Это один из немногих научно-исследовательских институтов в стране, где ученые тесно контактируют с пациентами. Здесь выживают стрессоустойчивые люди, которые готовы очень много трудиться.
Думаю, эти качества и помогли мне стать руководителем сразу двух отделений: ультразвуковой и функциональной диагностики. Конечно, это непросто. Иногда поставить диагноз намного легче, чем управлять целым коллективом. Я могу осмотреть за день сорок человек и не устать, а вот медицинский менеджмент порой отнимает больше сил. Нужно иметь смелость, чтобы принимать важные решения, брать ответственность за себя и и других, ведь от меня зависят не только подчиненные, но и их пациенты. Поэтому к управлению я стараюсь подходить осознанно и постоянно совершенствуюсь в менеджменте.
Борьба с пандемией
В марте 2021-го исполнился ровно год, как моя группа врачей приступила к работе в ковидном корпусе. За эти 365 дней мы сделали почти десять тысяч исследований — это огромный объем для ультразвуковой диагностики. В обычное время мы просто осматривали пациента и записывали данные, а здесь люди поступают с тяжелой дыхательной недостаточностью или с разными тяжелыми заболеваниями. Время исследования увеличилось с тридцати минут до часа, и проводим мы его в полной экипировке: в защитной форме, очках, масках. В таком обмундировании часто становится душно, и приходится выходить, чтобы отдышаться. В день у меня бывает от тридцати до сорока исследований, а иногда доходит и до пятидесяти. Если бы мне кто-то еще год назад сказал, что мы будем в таких условиях работать, я бы никогда не поверила. Но человек привыкает ко всему, и времени на слезы и недовольство у нас нет. В Склифе работают люди, готовые ко всему. И ситуации, когда надо остаться после работы или приехать в выходные, у нас не вызывают вопросов.
Фото: Владимир Яроцкий
При этом собранную за год информацию мы уже передаем дальше. Совсем скоро выйдет монография, где будут четыре главы моего авторства, посвященные ультразвуковой диагностике при COVID-19. Это большая работа, для страны она незаменима, и я рада, что нам с коллегами удалось записать опыт, который мы получили.
Сейчас я также защищаю докторскую диссертацию и работаю над книгой, которая станет азбукой для начинающих врачей. Когда я начинала свой путь в ультразвуковой диагностике, мне очень не хватало такой книги: где есть не просто черно-белые картинки УЗИ, а подробные схемы с полезным описанием. Молодое поколение сейчас не читает многотомники, а лучше воспринимает короткую информацию. Им нужна хорошая емкая база, которая поможет в постановке диагноза. Поэтому все свободное время я посвящаю созданию такой книги, собираю ультразвуковые снимки с самыми разными случаями и вместе с дизайнером их рисую.
Я очень люблю свою работу, и у меня еще много планов. Например, у нас уже есть мастер-классы по ультразвуковой диагностике. И я надеюсь, что в скором времени мы создадим школу неотложной ультразвуковой диагностики в НИИ им. Склифосовского. Перед пандемией мы уже работали в этом направлении и в скором времени вернемся к данному вопросу.
Наравне с мужчинами
Я думаю, что мне повезло: стереотипы и какие-то гендерные предубеждения не коснулись меня в научном мире. Хотя вокруг бывают разговоры о том, что женщинам тяжелее в науке. Да и в институте у нас в основном мужской коллектив: нейрохирурги, травматологи. Когда я выбирала профессию, то хотела заниматься и семьей, и мне казалось, что диагностика прекрасно для этого подходит. Но жизнь закинула меня в институт Склифосовского, и хоть я и не совсем клинический врач, я работаю с мужчинами на равных во всех ситуациях.
Фото: Владимир Яроцкий
Вообще, по сравнению с другими академическими институтами в Склифе люди более приземленные, лишенные напускной важности. Думаю, это связано с тем, что и научные сотрудники, и врачи постоянно пребывают между жизнью и смертью. Мы знаем цену критическим состояниям и из-за этого более открыты и в плане науки. Можем осмотреть пациента, тут же прийти в кабинет и начать обсуждать его случай. У нас это получается без подготовки и без формальностей — когда для дальнейшего обследования ты обязательно должен записаться к профессору на прием. Мы умеем сотрудничать, помогать в критических ситуациях, дорожим дружбой и относимся друг к другу уважительно, общаемся на равных. Поэтому для меня сексизма в научной среде нет. Как нет и других преград для человека, который искренне хочет заниматься медициной и наукой.
Свежие комментарии