Из всех современных процессов, по словам известного французского демографа Альфреда Сови, наиболее просто поддающимся измерению, наиболее последовательным в своем развитии, наиболее приспособленным для прогнозирования и наиболее тяжелым по своим последствиям является процесс демографического старения. Тяжелым, потому что, подобно старению человека, за ним последуют изменения «внешнего облика и внутренней организации» общества. Об одних грядущих социальных переменах сейчас можно только догадываться, но о содержании других — говорить с большой долей определенности. В данной статье мы предлагаем посмотреть, во-первых, как различия в темпах старения меняют демографическую карту мира, а во-вторых, что стоит за нарушением в соотношениях численностей возрастных групп, которые фактически были постоянными на протяжении многих столетий. Но прежде определимся с понятием «старое население», содержание которого тоже оказывается изменчивым.
Возраст старости
Знание каждым своего календарного возраста — завоевание индустриального общества. Законодательное закрепление многочисленных возрастных норм, связанных с поступлением в школу и переходом школьников в старшие классы, призывом в армию, выборами и др., вынуждало население повышать свою хронологическую грамотность. Но еще 150 лет назад даже в просвещенной Франции, как отмечал один французский статистик, установить возраст людей со сколько-нибудь приемлемой точностью было почти невозможно, ибо одни его не знали, а другие скрывали. И сегодня вопрос «Сколько вам лет?» ставит в затруднительное положение множество людей в слаборазвитых странах.
В прошлом люди, за исключением самых образованных, не знали своего календарного возраста. Но они знали свой социальный возраст, который был связан с определенной стадией жизненного цикла и выражался в принадлежности к определенному слою или группе. Членение человеческой жизни на такие этапы, как детство, взрослость и старость, возникли значительно раньше, чем понятие возраста. Старость везде ассоциировалась с известными изменениями во внешнем облике, угасанием физических сил человека и болезнями, нетрудоспособностью и потребностью в опеке. Эти признаки, а не точный возраст предопределяли переход в группу старых. Человек мог считаться стариком и в 40, и в 50 лет. Подобное отношение к возрасту до сих пор наблюдается во многих племенах Африки, Азии и Латинской Америки, сохранивших свой традиционный быт.
Продолжительность старости как стадии жизненного цикла человека мало изменялась на длительных этапах истории. Кардинальные изменения происходили в эпохи демографических революций, следствием которых был, в частности, рост продолжительности жизни в старших возрастах. У охотников и собирателей старость длилась недолго. Они работали фактически до конца своей жизни, а период старческой нетрудоспособности был очень коротким. В аграрном обществе старость стала более продолжительной и, вероятно, увеличился возрастной слой стариков, а также повысилась роль лиц старших возрастов в общественной жизни. Этому в немалой степени способствовало увеличение объема ресурсов, которыми располагало то или иное человеческое сообщество (семья, община и др.), и появление собственности на землю, скот, жилье, которую контролировали старшие по возрасту. Люди работали, пока позволяли силы, а по мере их истощения они переходили от занятия сельским хозяйством, ремеслом, торговлей к другим, более легким видам деятельности в своей семье. Занимаясь воспитанием внуков и ведением домашнего хозяйства, старики тем самым позволяли своим детям больше времени тратить на работу в поле или мастерской. До тех пор пока человек был пригодным к основным видам деятельности, он независимо от хронологического возраста не считался стариком среди своих соплеменников.
Мифом представляется распространенное суждение о том, что старики были очень почитаемой группой в древних обществах. Как показывают исследования, собственно старики как функционально слабая часть населения и старость как завершающий этап жизненного цикла в древности были почитаемы не более чем в наши дни. Отметим, что старейшины не относились к возрастному слою стариков. Так, например, Эдвард Эванс-Причардс отмечал, что у нуэров Кении старейшины являются членами средних возрастных групп, так как члены самых старых возрастных групп почти не принимают участия в общественной жизни. У австралийских аборигенов возраст сам по себе не является критерием для занесения человека в разряд старейшин. Если бы это было так, то тогда старейшинами являлись бы самые старшие мужчины, но обычно дряхлые старики отнюдь не считались старейшинами. У кавказских народов члены совета старейшин не должны быть моложе 40 лет. Выбытие из его состава происходило естественным путем: по возрасту, состоянию здоровья, религиозным причинам.
С началом индустриализации положение старых людей в обществе стало быстро изменяться. Главная проблема заключалась в том, что содержание стариков не могло обеспечиваться полностью в традиционной семейной форме. Отделение детей от родительской семьи, миграция детей в города и другие страны, высокий уровень безработицы среди промышленных рабочих старших возрастов и в то же время продление человеческой жизни ставили вопрос о материальном обеспечении стариков, особенно в городской среде. Чтобы обеспечить свое существование на исходе лет, люди старались работать до тех пор, пока им позволяли здоровье и силы. Так, например, средний возраст прекращения трудовой деятельности в США в 1910 году был равен 74 годам. Но как быть тем, кто утратил трудоспособность раньше и не имел накоплений? Среди рабочих в капиталистических странах стала набирать силу идея об обеспеченной старости за счет государства. Примером реализации этой идеи служили офицеры и чиновники, которым по отставке предоставлялись пенсии. В итоге в ряде стран Европы уже к концу XIX века были введены пенсионные системы, а начало старости стало ассоциироваться не с физическим и психическим состоянием человека, а с законодательно установленным возрастом выхода на пенсию.
Вот уже на протяжении нескольких десятилетий к пожилым людям в международных сравнениях относят лиц в возрасте от 60 или от 65 лет и старше. Соответственно, демографы называют общества старыми или молодыми в зависимости от того, какую долю лица в этих возрастах составляют в общей численности населения. Нижние границы старости соответствуют наиболее распространенным пенсионным возрастам, принятым в разных странах мира. В то же время значительное увеличение продолжительности жизни в странах Западной Европы, Японии и Северной Америки привело к тому, что в среднем жители этих стран почти четвертую часть своей жизни проводят на пенсии.
Как показывает история, пенсионные возраста устанавливались не столько по физиологическим или демографическим критериям, сколько в зависимости от исхода борьбы работодателей, государства и профсоюзов. Так, при оформлении первых пенсионных систем конца XIX — начала XX века верх брали финансовые интересы государства. Поэтому возраст увольнения по старости был высоким (например, 70 лет — в Германии и Великобритании, 65 лет — в США и во Франции) и превышал соответствующие показатели продолжительности предстоящей жизни при рождении. В дальнейшем под давлением профсоюзов и частных компаний пенсионный возраст снизился. К тому же подталкивали экономические кризисы. Так, один из современников Великой депрессии отмечал: «Недавние времена сильной безработицы способствовали развитию теории, что более старых рабочих нужно принуждать оставлять оплачиваемую работу, чтобы дать место более молодым незанятым рабочим. В некоторых странах последовали требования снизить пенсионный возраст (обычно с 65 до 60 лет) и тем самым принудить или побудить большее число старых людей дать дорогу молодым». В частном секторе ранняя отставка всегда использовалась как способ сокращения персонала и экономии на пенсиях.
В современном обществе пожилых людей, как правило, объединяют в один возрастной слой, который часто называют «третий возраст» или «население третьего возраста». По отношению к представителям третьего возраста среди молодежи распространены разного рода предубеждения, корни которых уходят в далекое прошлое. Вероятно, в начальный период индустриализации в западном обществе, прежде всего среди молодого населения США, где новые мигранты были отделены от своих родителей океаном, негативное отношение к старости и к престарелым людям усилилось. Во многих исследованиях, посвященных пожилым людям в развитых странах, акцент невольно делался скорее на их отрицательных характеристиках. В современном обществе по-прежнему распространены стереотипы, приписывающие пожилым людям иждивенчество, физическую и психическую слабость, культурную отсталость, неспособность к усвоению новых идей, недоброжелательное отношение к молодежи.
Со временем концепция «третьего возраста» подверглась пересмотру, который инициировали геронтологи и демографы. Их исследования показывали, что пожилые люди в странах с высокой продолжительностью жизни делятся на две сильно различающиеся по своим социальным, экономическим, психологическим и физическим характеристикам возрастные группы. В начале 1970-х годов американские геронтологи Бернис Нейгартен и Этель Шанас впервые заговорили о молодых стариках (the Young Old) и старых стариках (the Old Old). В 1990-е годы английский демограф Питер Ласлетт предложил разделить жизненный цикл современного человека на четыре стадии. Две последние стадии — «третий возраст» и «четвертый возраст» — соответствуют «the Young Old» и «the Old Old». В то же время в демографических исследованиях и прогнозах с конца 1980-х годов специально выделяется быстро увеличивающаяся по численности группа «самых старых» — тех, кому было за 80 лет, а с 1990-х годов — группа столетних долгожителей.
«Молодые старики», к которым чаще всего относят пожилых людей в возрасте до 75 лет, отличаются от своих ровесников полувековой давности хорошим здоровьем и сравнительно высокой ожидаемой продолжительностью жизни, высоким образовательным статусом, относительно высоким уровнем благосостояния, основанным на получении устойчивого дохода в виде пенсий и накопленного за жизнь богатства. Их дети выросли и в своем большинстве покинули родительский дом. «Молодые старики» энергичны, активны. Получив от общества в дар свободное время, многие тратят его на занятие общественной деятельностью или путешествия. Их численность в странах с высокой продолжительностью жизни постоянно растет. Образ жизни этих людей не соответствует стереотипным ролям, приписываемым старикам. Формальные возрастные рамки ограничивают их возможности. Многие из них хотели бы и в состоянии продолжать работать после наступления пенсионного возраста, и, как показывают исследования, качество этой работы будет не ниже, чем у представителей молодых поколений. Традиционному образу «немощного старика» соответствует группа «старых стариков», большая часть которых из-за проблем со здоровьем постоянно нуждается в функциональной поддержке и отходит от общественных дел. В интерпретации Питера Ласлетта«третий возраст» представляет собой новый феномен в истории, который является продуктом успешного экономического и демографического развития, щедрой социальной политики. Выделение «третьего возраста» означает появление еще одного этапа в жизненном цикле человека в дополнение к классической триаде «детство—взрослость—старость». Следовательно, старости в этой схеме отводится «четвертый возраст».
Возрастной слой «молодых стариков» в большинстве развитых стран начал формироваться в 1940–1960-х годах. О наличии в стране третьего возрастного слоя можно говорить только в том случае, если выполняются два демографических условия: во-первых, вероятность дожития мужчин от 25 до 70 лет превышает 0,5; во-вторых, возрастная группа от 60 лет и старше составляет, как минимум, 25% в общей численности населения от 25 лет и старше. В России, других странах Восточной Европы и тем более в развивающихся странах с короткой продолжительностью жизни слой людей «третьего возраста» или «молодых стариков» со всеми вытекающими отсюда последствиями для политики в области социального обеспечения и увеличения пенсионного возраста еще не сформировался. Так, вероятность дожития от 25 до 70 лет у российских мужчин в начале XXI века составляет порядка 0,35. Подобное значение наблюдалось у мужчин в странах Северной и Западной Европы уже во второй половине XIX века.
Таким образом, в современном обществе нижняя граница старости формально определяется законодательно установленным пенсионным возрастом. Однако в результате существенного увеличения продолжительности жизни и улучшения состояния здоровья в развитых странах многие пожилые люди, или так называемые «молодые старики», не вписываются в сложившиеся рамки стереотипов восприятия стариков и являются заложниками приписываемых им возрастных ролей. Существующие предрассудки и законодательные акты часто не позволяют пожилым людям заниматься привлекательной для них трудовой или общественной деятельностью и тем самым препятствуют достижению ими более высокого качества жизни. Необходимость пересмотра возрастных границ старости в современном мире диктуется не только экономическими причинами.
Глобальное старение
В современном обществе распространено мнение, что в историческом прошлом до 60 лет доживало очень мало людей, а их доля в населении была крайне незначительной. Приведем некоторые данные, которые корректируют эту точку зрения. В населении Англии XVI–XVIII веков доля лиц в возрасте от 60 лет и старше в среднем составляла 8–9%, во Франции середины XVIII века — 7%, в Японии XVII–XVIII веков — 7–9%, в Дании в середине XVII – XVIII веке — 7–8%, в Киевской губернии Российской империи в начале XVIII века — около 6%. В целом на протяжении веков, для которых можно получить статистические оценки, доля лиц в возрасте старше 60 лет не изменялась сколько-нибудь значительно и колебалась в пределах от 5 до 9%, а возрастная структура выглядела примерно так же, как и населения мира в 1950 году (см. рис.). Процесс старения, который сегодня наблюдается во всем мире, начался на рубеже XVIII и XIX столетий во Франции, которая отличалась тогда от других стран низкой рождаемостью.
В эволюции возрастной структуры населения на протяжении демографического перехода можно выделить три фазы. На первой фазе происходит омоложение населения: в результате снижения младенческой и детской смертности, а также увеличения рождаемости в результате улучшения здоровья женщин доля детей в общей численности населения растет, а доля стариков при этом может даже уменьшиться, как, например, в Великобритании в середине XIX века. Именно на этой фазе средний размер семей за счет выживших детей достигает максимума. Большинство стран развивающегося мира прошли фазу «омоложения» сравнительно недавно.
На второй фазе доля стариков в населении увеличивается главным образом за счет снижения рождаемости и, следовательно, уменьшения доли детей. Возрастная структура в итоге имеет вид, подобный пирамиде, для развитых стран в 1950 году и всего мира в 2005 году (см. рис.). Чем резче падает уровень рождаемости, тем быстрее развивается процесс старения. Так, например, для того, чтобы доля лиц в возрасте от 60 лет и старше увеличилась с 8% до 16%, Франции потребовалось 159 лет (1788–1947), Швеции — 96 лет (1860–1956), Великобритании — 45 лет (1910–1952), в Японии, где рождаемость снижалась быстрыми темпами после Второй мировой войны, — 34 года (1954–1987). Развивающиеся страны крайне неоднородны по уровню и темпам старения, в первую очередь, из-за различий в снижении рождаемости. Так, по имеющимся оценкам ООН, для удвоения доли пожилых людей от 8% до 16% «Латиноамериканской Европе» — Аргентине и Уругваю — потребуется около 70 лет (1958–2018), Китаю — 32 го да (1985–2017), Индии — 37 лет (2010–2047). Самые высокие темпы старения ожидаются в Южной Корее, где для удвоения удельного веса людей в возрасте от 60 лет и старше потребуется всего 18 лет (1992–2010). В этой республике уровень рождаемости снижался сверхвысокими темпами: с 4,3 рождений у одной женщины в 1970 году до 1,6 рождений в1985 году. В странах с высокой рождаемостью, прежде всего в Африке, население по-прежнему остается очень молодым (доля детей — 41,4%, стариков — 5,2%).
Третья фаза старения связана главным образом с заметным снижением смертности и увеличением продолжительности предстоящей жизни у людей, достигших старших возрастов, хотя рождаемость по-прежнему продолжает снижаться. Благодаря значительным успехам в медицине с 1960-х годов в западных странах смертность среди пожилых людей стала снижаться более быстрыми темпами, чем в более молодых возрастных группах. В результате в течение последней трети XX века в странах с высокой продолжительностью жизни доля лиц в возрасте от 80 лет увеличилась более чем в два раза, а вероятное число лет жизни у тех, кто дожил до 60 лет, превысило 20 лет. Старение населения из-за быстрого увеличения численности пожилых по сравнению с молодыми возрастами демографы называют «старением сверху». Это явление отражено в виде возрастных пирамид 2005-го и 2050 года для развитых стран (см. рис.).
В то же время страны Восточной Европы эту фазу старения еще не прошли. Напротив, в Японии и Южной Корее стремительное снижение рождаемости и относительно быстрый рост продолжительности жизни пожилых практически совпали во времени. По аналогичной схеме «стареет» население ряда других стран мира, например Китая. Многие страны третьего мира, прежде всего в Африке, по-прежнему остаются на ранних фазах эволюции возрастной структуры из-за отсутствия должного прогресса в области снижения смертности не только в пожилых, но и более молодых возрастах. В итоге в мире сохраняется колоссальная разница в продолжительности предстоящей жизни. Так, если существующие уровни возрастной смертности впредь меняться не будут, то новорожденный в Японии проживет в среднем почти 82 года, в России — 65 лет, а в Зимбабве — 39 лет.
Как показывают прогнозы, процесс демографического старения необратим и носит глобальный характер (см. рис.). Более того, в первой половине XXI века его темпы увеличатся, а прирост пожилых людей заметно превысит прирост численности детей и трудоспособного населения (табл. 1). Гарантом этой необратимости является то, что, во-первых, по оценкам самых разных специалистов, во всех странах мира в среднем число рождений у одной женщины рано или поздно будет находиться в интервале от одного до двух детей, во-вторых, продолжительность жизни будет увеличиваться. Так, в странах Запада, включая Японию, продолжительность жизни с рождения, по разным оценкам, за 2000–2050 годы увеличится на 4–11 лет и преимущественно за счет старших возрастных групп. В целом на земном шаре число людей в возрасте старше 60 лет увеличится с 673 млн в 2005 году до 2 млрд в 2050 году, а их доля в общей численности населении более чем удвоится: с 10% до 22%. Напротив, численность детей практически не изменится (1,82 млрд человек), а их доля в населении мира сократится с 28% до 20 %.
Первенство по уровню старения в ближайшие десятилетия сохранят за собой развитые страны. К 2050 году каждый третий житель развитого мира будет старше 60 лет, тогда как в 2005 году — каждый пятый. В Италии, Японии, Южной Корее, согласно прогнозам, пожилые люди составят в 2050 году свыше 40% населения (табл. 2). Очень высокий уровень старения (35–40%) ожидается в странах Южной (Испания, Греция) и Восточной Европы (Польша, Украина). Приток многочисленных мигрантов и высокий уровень рождаемости в их среде сдерживает процесс старения в США и Австралии. Важной особенностью демографического старения в Европе и Японии является то, что оно проходит в условиях сокращения численности населения (депопуляции). Ожидается, что за период 2005–2050 годов численность населения в «Старушке Европе» сократится на 75 млн чел., или на 10,3%, а Японии — примерно на 16 млн чел., или 12,4%.
Однако, несмотря на высокие уровни старения в развитых странах, почти 70% стариков ныне проживает в развивающихся странах, точнее — в Азии (55%). В течение последующих 45 лет это число увеличится до 63%. Главные виновники подобного расклада — самые многонаселенные страны мира Китай и Индия. Резкое падение уровня рождаемости в результате жесткой демографической политики правительства приостановили чрезмерный рост населения Китайской Народной Республики. Вместе с тем, в будущем Китаю предстоит решать проблему не перенаселенности, а социального обеспечения огромной армии пожилых людей. В середине нашего столетия страна войдет в число самых старых стран, опередив США, Швецию, Великобританию. Более того, примерно с 2030 года численность населения в Китае начнет сокращаться, и Поднебесная уступит пальму демографического первенства Индии.
В последние два десятилетия XX века в ряде успешно развивающихся государств Азии, Латинской Америки и Северной Африки проявилась тенденция к ускоренному снижению рождаемости и продлению человеческой жизни. За этим в XXI веке последует ускоренное увеличение доли лиц старших возрастов и преодоление порога, после которого население становится очень старым (доля лиц в возрасте от 60 лет и старше превышает 18%, от 65 лет и старше — 7%). Так, в 2005 году медианный возраст свыше 40 лет наблюдался только в 11 странах, и все они были развитыми. В 2050 году медианный возраст свыше 40 лет будет отмечаться в 90 странах мира, из которых 46 относятся к развивающимся странам по современной классификации (Индонезия, Иран, Таиланд, Шри-Ланка, Китай, Бразилия, Мексика, Аргентина, Тунис и др.). При этом в Китае медианный возраст населения будет выше, чем в России: 44,8 лет против 43,5. В настоящее время российское население старше китайского почти на 4 года (37,3 против 32,6 лет). В 15 развитых государствах медианный возраст населения будет превышать 50 лет (самый высокий — в Республике Корее —53,9 лет).
В наименее развитых странах переход от высокого уровня рождаемости к низкому осуществляется медленно. В начале ХХI века во многих из них суммарный коэффициент рождаемости превышал шесть рождений на одну женщину. Поэтому доля лиц в старших возрастах за 2005–2050 годы в среднем увеличится незначительно: с 5,1% до 9,9%, а в некоторых африканских странах и Афганистане не превысит границу демографической молодости, равную 8%. Более заметно уменьшится доля детей (с 41,5% до 29%) в пользу населения трудоспособного возраста. В целом в предстоящие полвека в наименее развитых странах мира население будет расти самыми быстрыми темпами во всех возрастных группах (см. табл. 1). В итоге только в Африке к середине нынешнего века будет проживать 21% мирового населения, в том числе 30% детей от 0 до 14 лет, и 9,8% лиц от 60 лет и старше. Аналогичные цифры для Европы — 7,1%, 5,4% и 11,5% — обескураживают европейцев. Развитые страны постепенно теряют свой вес во всех возрастных группах (см. рис.). В то же время благодаря «молодой» Африке возрастная структура развивающихся стран в 2050 году будет такой же, какая наблюдалась в развитых странах примерно в конце ХХ века.
Существенное улучшение параметров здоровья и продолжительности жизни ведет к тому, что старое население тоже стареет: сверхбыстрыми темпами увеличивается численность «старых стариков», или тех, кому за 80 лет (табл. 1 и 2). В 2005 году таких людей в мире насчитывалось 87 млн человек, а в 2050 году прогнозируется 394 млн. Соответственно 80-летние будут все чаще встречаться среди всего пожилого населения. Так, в развитых странах фактически каждый третий старик будет старше 80 лет. Особый интерес в обществе вызывают столетние долгожители, численность которых растет по экспоненте. По оценкам специалистов из Отдела народонаселения ООН, в 1950 году во всем мире их было всего 22 тыс. человек, в 2005 году — уже 265 тыс. человек. Ожидается, что в 2050 году на земном шаре будет проживать 3,7 млн долгожителей, из них 40% — в развитых странах, доля которых в мировом населении к тому времени упадет до 13,6%.
Общей характеристикой населения разных стран мира является преобладание женщин в старших возрастах. Это — результат более высокой смертности мужчин. Как известно, на 100 девочек рождается примерно 105 мальчиков. В развитых странах мужчин больше, чем женщин, вплоть до 40 лет, в развивающихся государствах — до 55 лет. Но в старших возрастах в результате действий законов смертности соотношение полов меняется. Так, в возрасте от 60 лет и старше в развитых странах на 100 женщин приходится 72 мужчины, а в развивающихся — 88, в возрасте от 80 лет и старше — соответственно 46 и 66. Со временем благодаря прогрессу в области продления жизни ожидается сокращение полового дисбаланса в старших возрастах, а также между группами стран. Но, тем не менее, социальные проблемы пожилых людей были и во многом останутся проблемами пожилых женщин.
Главным результатом демографического старения является радикальное изменение в соотношении между численностями отдельных возрастных групп, а следовательно, поколений. Так, в середине ХХ века на одного пожилого человека от 60 лет и старше приходилось в Италии 5,2 трудоспособных лиц, в Японии — 7,0, в Китае — 7,9. Через сто лет в этих и других странах с высоким уровнем старения на одного пожилого будет приходиться менее двух человек в возрасте от 15 до 59 лет. В результате снижения рождаемости соотношение между детьми (от 0 до 15 лет) и взрослыми (от 15 до 59 лет) складывается не в пользу первых. Так, в развитых странах за 1950–2005 годы число взрослых, приходящихся на одного ребенка, возросло с 2,3 до 3,7, а в развивающихся за период с 2005-го по 2050 год оно увеличится с 2,0 до 2,8. Так же заметно изменится соотношение между числом пожилых людей и детьми, или индекс старения. Так, в 1950 году на одного ребенка в возрасте от 0 до 14 лет приходилось лиц в возрасте от 60 лет и старше в Италии — 0,4, а в Японии и Китае — 0,2. Через сто лет величина индекса старения кардинально изменится, и в самых «старых» странах его значение превысит отметку 3 (см. табл. 2). Если в 2005 году только в 35 странах стариков было больше, чем детей, то в 2050 году таких стран будет 116.
Изменения в возрастной структуре всего населения сопровождаются похожими процессами в семье или родственной группе. В традиционном обществе круг близких родственников супругов в возрасте 40 лет включал в себя многочисленных детей, а также родных братьев и сестер с их детьми и, возможно, кого-то из престарелых родителей. В прошлом трехпоколенные семьи встречались, но существовали недолго из-за низкой продолжительности жизни стариков. В результате снижения рождаемости у населения развитых стран круг близких родственников заметно сократился. Одновременно благодаря значительному росту продолжительности жизни увеличилось время сосуществования представителей трех и даже четырех поколений. Так, в Италии или Японии одного ребенка пятнадцати лет одновременно опекают оба родителя и четыре прародителя (бабушки и дедушки). Кроме того, он время от времени посещает одного-двух своих здравствующих прапрародителей (прабабушек и прадедушек).
Таким образом, если еще даже полвека назад пожилые люди в кругу близких родственников составляли меньшинство, то сейчас в западных странах этим меньшинством являются дети. В то же время тенденции к увеличению продолжительности жизни и к повышению возраста родителей при рождении детей ведут к тому, что средние поколения, в первую очередь женщины, оказываются в положении, когда им надо одновременно заботиться как о своих детях, так и о своих родителях, а часто — и о родителях родителей. Таким образом, процесс демографического старения выражается в нарушении сложившегося на протяжении веков баланса между численностью отдельных поколений или возрастных групп, который неизбежно вызовет пересмотр эконо мических принципов распределения ресурсов между поколениями. Различия в темпах увеличения численности всего населения, пожилых и детских возрастов в частности, являются одним из главных факторов осложнения геополитической ситуации в мире. К середине 2050 года малочисленному и богатому «старому» Северу будет противостоять многонаселенная и бедная молодая Африка. Одновременно демографическое старение поставит перед развивающимися странами те же проблемы реформирования общества, которые сегодня стоят перед развитыми странами, но лишь с одной разницей: как отмечают эксперты, развитые страны вначале стали богатыми, а потом старыми, а развивающиеся страны становятся старыми, оставаясь бедными.
Старение и поколения
Словно в подтверждение известного закона диалектики, изменения в количественных соотношениях между поколениями переходят в изменения качества отношений между ними. Межпоколенные отношения осуществляются непосредственно в рамках семьи, неформального родственного и дружеского окружения, а также через посредство общественных институтов. Систему таких отношений часто называют социальным контрактом, под которым понимают комплекс писанных и неписаных норм, ожиданий и обязательств, регулирующих отношения между поколениями и между возрастными группами. Экономическая сторона контракта нацелена на создание справедливых с точки зрения каждого поколения механизмов распределения и перераспределения частных и общественных ресурсов. На уровне семьи существование контракта проявляется, в частности, в правилах передачи наследства и приданого, в обязательствах по воспитанию детей и материальной поддержке стариков; на уровне общественных институтов — прежде всего в виде действующих систем социального обеспечения и народного образования. В ходе фундаментальных социально-экономических преобразований межпоколенные контракты пересматриваются.
В традиционном обществе, черты которого сохраняются во многих странах мира и сегодня, центром межпоколенных взаимодействий была семья в широком смысле слова, или родственная группа. Дети воспитывались и обеспечивались родителями. Большинство пожилых людей, как показывают исторические данные и современная статистика стран третьего мира, жили до конца своих дней, как правило, в семье сына, а в крайнем случае, у других родственников. Однако обустройство пожилых людей могло принимать разные формы. Так, в Северной, Западной и Центральной Европе пожилые крестьяне могли занимать отдельное помещение на крестьянском дворе (комнату в доме и т. п.), или дети отводили им маленький дом на выделе. В современной Индии отец управляет сыновьями вплоть до глубокой старости угрозой лишения их наследства (земли). Низкая продолжительность жизни была одним из факторов дешевизны содержания стариков, а также ранней передачи наследства детям.
В период индустриализации разъединение семей и миграция молодежи в города на фоне постепенно увеличивающейся продолжительности жизни привели к пересмотру прежнего «семейного» межпоколенного контракта. В городе человек был лишен таких традиционных источников обеспечения в старости, как широкий круг родственников и земля, а его опыта явно не хватало для подготовки детей к трудовой жизни. В итоге в отношения между поколениями вмешалось государство, которое приняло на себя часть функций по воспитанию и обучению детей, а также материальной поддержке стариков. Ядром этой системы стали государственные пенсионные программы, которые вводились в молодых по демографическим меркам обществах. Однако, по мнению ряда ученых, внедрение распределительной пенсионной системы, основанной на принципе солидарности поколений, имело два негативных побочных эффекта для экономики и демографии. Во-первых, у населения уменьшилась склонность к сбережениям «на черный день», особенно в тех странах, где коэффициент замещения был большим. Во-вторых, пенсии ослабили мотивацию к рождению детей, поскольку в них перестали видеть главную опору в старости.
Поначалу большая часть государственных расходов была ориентирована на обучение и сохранение здоровья многочисленного детского возрастного слоя. Но постепенно по ходу демографического старения потоки ресурсов изменили свое направление к возрастным членам общества. Этому способствовали действующие законы, принятые в то время, когда пожилые люди были бедной и малочисленной группой населения, а также политическая система развитых стран. Пожилые люди составляют значительную и самую активную часть электората, интересы которой вынуждены учитывать различные политические партии. В итоге экономическое положение пожилых людей в стареющих странах кардинально изменилось. Так, в 1966 году вСША за чертой бедности находилось 28% лиц в возрасте старше 65 лет и 17,5% детей в возрасте до 18 лет, в 1989 году бедные среди пожилых составляли 12,7%, а среди детей — 21,2%. Если социальные расходы на детей в возрасте до 14 лет принять за единицу, то в конце 1980-х — начале 1990-х годов расходы на лиц в возрасте от 65 лет и старше в Германии были выше в 3,2 раза, в Италии — в 3,8 раза, в Швеции — в 2,3 раза, в Великобритании — в 2,13 раза. В 2000 году на пожилое население в странах Европейского союза тратилось 46% от всех расходов на социальное обеспечение, что составляло 27% от ВВП этих стран. В то же время только 8,2% социальных расходов направлялось на поддержку семей с детьми.
Изменение соотношения между трудоспособным населением и лицами пенсионных возрастов подрывает основы распределительной пенсионной системы, которая, по словам американского исследователя А. Уолкера, является «сердцем государства всеобщего благоденствия». Многочисленные исследования показали, что в условиях демографического старения сохранение пенсионных выплат на неизменном уровне путем увеличения пенсионных отчислений работающего населения уменьшит стимулы к труду, склонность к сбережениям и тем самым поставит под угрозу развитие экономики в целом и благосостояние современных и будущих поколений, в частности. Другие резервы, такие как повышение пенсионного возраста, сокращение программ раннего выхода на пенсию, увеличение занятости среди пожилых людей, также не способны обеспечить экономическую эффективность распределительной пенсионной системы. Только высокие темпы экономического роста (более 3% ежегодно), по оценкам некоторых демографов и экономистов, могут сохранить распределительную систему. В этом случае она становится не дороже накопительной пенсионной системы.
Естественным образом возникает вопрос о пересмотре социального контракта между поколениями в его главной части — в пенсионном обеспечении. При разработке нового контракта, означающего полный или частичный переход от распределительной к накопительной пенсионной системе, обращают на себя внимание два момента. Во-первых, обе пенсионные системы решают одну задачу: как наиболее эффективно поделить национальный доход между занятыми и пенсионерами. Но ни одна из этих систем не обладает решающими преимуществами. К недостаткам распределительной системы следует отнести ее высокую зависимость от демографических факторов. Главным недостатком накопитель ных пенсионных систем является то, что они увеличивают уровень экономического неравенства среди пенсионеров. Таким образом, в одном случае речь идет о возможном экономическом неравенстве между поколениями, а в другом — о неравенстве внутри поколений. Очевидно, что новая пенсионная система должна быть смешанной и заключать в себе лучшие черты обеих систем. Во-вторых, введение накопительных пенсионных систем может стать фактором дальнейшего снижения рождаемости, поскольку рождение ребенка снижает уровень сбережений и объем вероятных отчислений в пенсионные фонды. Если стариков поддерживает семья, то поддерживается мотивация к высокой рождаемости. Если люди обеспечивают себя сами, то, как говорил французский экономист XIX века Жан-Батист Сэй, «лучше делать сбережения, чем заводить детей». Если подобная гипотеза подтвердится, то одним из результатов нового социального контракта станет усиление процесса демографического старения.
Однако оценка межпоколенных взаимодействий, как и обоснование необходимости пенсионной реформы в развитых странах, будет далеко не полной, если оставить без внимания потоки ресурсов, которые перераспределяются внутри семей и родственных групп. Имеющиеся оценки потоков благ от родителей к детям весьма приблизительны из-за явного недостатка необходимой информации. Но и они свидетельствуют о том, что объемы межпоколенных потоков благ огромны. Так, по оценкам американских ученых Гейла и Шольца, ежегодная передача богатства в форме наследства составляет в США около 104 млрд долларов, т. е. 2,6% ВВП. Сверх того около 30 млрд долларов дети получают от родителей в форме разного рода подарков. В сумме эти потоки почти покрывают расходы государства на выплату пенсий, которые в 2000 году составляли 4,4% ВВП США. Около 13% стариков в США выплачивают в среднем по 9 тыс. долларов в год за обучение своих детей и внуков. Таким образом, социальные программы распределения ресурсов между поколениями существенным образом корректируются внутри семей и родственных групп. Если общественные институты перераспределяют ресурсы в пользу старших возрастов, то в семье, наоборот, в выигрыше оказываются младшие поколения. Более того, в западном обществе трансфертные потоки от детей к родителям хотя и увеличиваются с возрастом детей, но пока в целом уступают по объему пожизненному родительскому потоку благ и услуг.
Вопреки распространенному мнению, пожилые люди в западных странах находятся под опекой своих близких. Как и в России, в случае необходимости большинство из них обращаются за помощью в первую очередь к детям, затем к другим родственникам, потом к соседям и друзьям, а в бюрократические учреждения идут в последнюю очередь. В развитых странах главным источником поддержки стариков являются дочери (если не считать супругов). Сыновья оказывают родителям существенную, а часто даже более весомую, чем дочери, финансовую помощь. Но что касается помощи по ведению домашнего хозяйства, включая покупки товаров первой необходимости, уходу в период болезни, то здесь наблюдается очевидный женский перевес. Более того, женщин в средних возрастах иногда называют «сандвич-поколением» (“Sandwich generation”): те, кому 30–40 лет, тянут свои семьи, а также помогают стареющим родителям, бабушкам и дедушкам, а те, кому 50–60, ухаживают не только за своими престарелым родителями, но и помогают своим детям и внукам. Одно из американских обследований показало, что в среднем 17 лет своей жизни женщины помогают взрослым детям, а 18 лет — стареющему супругу.
Долгое время совместное проживание являлось одной из главных форм взаимодействия поколений и источником их совместного благополучия. Однако за последние полвека заметно увеличились доли одиноко проживающих пожилых людей, а также число домохозяйств, состоящих из пожилых супругов. Так, в Великобритании с 1951 по 2003 год доля одиноких мужчин в возрасте старше 65 лет выросла с 7% до 21,9%, женщин — с 17% до 46,5%. В Китае только за 1980–2000 годы доля домохозяйств, состоящих из пожилых супружеских пар, увеличилась с 17% до 30%. В основе этих тенденций лежат причины как демографического, так и социально-экономического порядка. Увеличение прослойки малодетных (одиндва ребенка) семей и бездетных людей создает необходимые условия для роста числа одиноко проживающих пожилых людей. Улучшение здоровья, равно как и финансового положения, позволяет пожилым людям, прежде всего «молодым старикам», жить независимо от их детей. В свою очередь, пожилые люди с высоким образовательным статусом, которых становится все больше, предпочитают отдельное от детей проживание. Увеличение продолжительности жизни у мужчин продлевает существование супружеских союзов людей в старших возрастах. Институциональное пожилое население, фиксируемое в определенный момент времени, сравнительно немногочисленно (см. табл. 3) и чаще встречается в богатых странах Северной и Западной Европы. Наиболее распространенными являются стационарные учреждения одиноких людей для лиц, нуждающихся в постоянном уходе или страдающих различными хроническими заболеваниями. Поэтому среди членов таких домохозяйств в западных странах преобладают (70–85%) лица старше 80 лет.
Но, несмотря на раздельное проживание, люди в современном мире, как правило, стремятся поддерживать тесные контакты со своими немногочисленными близкими родственниками (родителями, детьми, внуками), а также друзьями и соседями. Так, в Италии дети встречаются с отдельно проживающими родителями (от 65 лет и старше) как минимум раз в неделю (табл. 4). Чуть ниже частота контактов во Франции и Финляндии. Кроме того, чтобы сохранить тесное общение, дети селятся недалеко от своих родителей. Так, по результатам обследования в трех городах России, более 70% отделившихся детей жили в тех же населенных пунктах, что и их родители.
За высокой частотой контактов родителей с детьми, как показывают многочисленные исследования, стоит широкий спектр человеческих отношений, которые включают в себя не только материальные, но и моральные, психологические, эмоциональные формы взаимопомощи. В свою очередь, межпоколенные трансферты в семьях выполняют чрезвычайно важные экономические функции: они помогают родственникам преодолеть трудные периоды, вызванные как особенностями жизненного цикла (учеба, рождение детей, старость и др.), так и внешними причинами (болезнь, инвалидность, безработица, экономический кризис и др.). В условиях демографического старения огромные ресурсы перераспределяются в рамках родственных групп, которые исправляют тем самым недостатки в механизмах функционирования рынка или государства. Но точно ответить на вопрос: «Какое место будет отведено семье, какое государству, а какое рынку при заключении нового поколенного контракта?» — пока не представляется возможным.
* * *
Непосредственным результатом демографического старения является возрастающее несоответствие «стареющей» возрастной структуры существующей социально-экономической системе, сформировавшейся в условиях молодого населения. Подобная разбалансировка угрожает, в частности, увеличением расходов социального обеспечения пожилых (пенсии, социальные услуги, здравоохранение) за счет других возрастных групп, ростом налогового бремени, уменьшением сбережений, сокращением рабочей силы и замедлением темпов экономического роста. Приведение демографической и социальной системы в соответствие другу с другом потребует длинной серии глубоких политических, социальных и экономических преобразований во всем мире. «Тихой революцией» назвал процесс старения населения генеральный секретарь ООН Кофи Анан.
Свежие комментарии