Послеродовая депрессия — расстройство, природа которого до сих пор не до конца изучена. Проблем добавляет социальная стигма: современная мать одномоментно сталкивается с множеством ожиданий и вредных стереотипов. Стоит ли говорить, что в предыдущие века ситуация была ничуть не лучше? И тем не менее в разные эпохи находились люди, которые пытались описать и вылечить это тяжелое состояние.
Маргарита Амбарникова — о том, чем их выводы могут быть полезны сегодня и как со всем этим связаны Гиппократ и Зигмунд Фрейд.Послеродовой период чаще всего сопровождается крайней уязвимостью женщины. Даже те счастливицы, в чьей жизни не было места ментальным проблемам, нередко ощущают так называемый baby blues (послеродовую хандру). Это состояние, которое настигает матерей в первые две недели после появления на свет ребенка и обычно благополучно проходит без врачебного вмешательства.
Если же ситуация не меняется и симптомы сохраняются, специалисты диагностируют послеродовую депрессию. Но какие признаки указывают на то, что женщина столкнулась именно с этим расстройством? В МКБ-10 его симптоматика практически такая же, как у клинической депрессии. Единственным отличием является появление признаков заболевания в послеродовом периоде.
В МКБ-11 ситуация изменилась: теперь у послеродовой депрессии появился собственный код — 6E20.0. К симптомам авторы отнесли подавленное настроение, невозможность сконцентрироваться на уходе за новорожденным, потерю аппетита или переедание, усталость, чувства никчемности, стыда, вины, а также страх стать плохой матерью и мысли о причинении вреда себе или ребенку.
Первые попытки описать послеродовую депрессию
Удивительно, но многие признаки послеродовой депрессии были если не проанализированы, то по крайней мере замечены еще в Древней Греции. Так, Гиппократ писал о «желчных» женщинах, столкнувшихся с бессонницей и даже галлюцинациями сразу после рождения ребенка. «Желчный» здесь не просто фигура речи. Дело в сформулированной самим Гиппократом гуморальной теории, согласно которой причина всех физических и психических заболеваний — дисбаланс в организме крови, флегмы (слизи), желтой и черной желчи.
Еще один именитый древнегреческий врач Соран Эфесский, внесший фундаментальный вклад в развитие акушерства и гинекологии, писал, что некоторые женщины могут испытывать раздражение и грусть после родов и иногда даже вредить своим детям. «Когда новорожденный плачет от страха, и у них не получается с этим справиться, они позволяют ему выскользнуть из рук или вовсе опрокидывают его», — отмечал он.
Наступило Средневековье, и многие наработки античных ученых были преданы забвению как не соответствующие религиозной морали. Тем не менее даже Темные века оставили нам свидетельства о послеродовой депрессии. И, конечно, причиной ее тогда видели проделки демонов.
Средневековый взгляд на послеродовую депрессию связывают с именем английской писательницы-мистика и матери 14 детей Марджери Кемпе.
В 1410-х годах, после рождения очередного ребенка, она начала испытывать зрительные и слуховые галлюцинации, которые привели ее к самоповреждению и суицидальным мыслям. Кемпе объяснила свой опыт одержимостью бесами и вскоре отреклась от мира, с разрешения мужа став паломницей. В последние годы жизни она поведала свою историю в автобиографии, подробно рассказав не только о семейной жизни и мистическом опыте, но и о положении женщин тех времен.
Как научный прогресс влиял на материнство
Принято считать, что развитие науки и промышленный переворот оказали на жизнь женщин, и в частности материнство, исключительно положительное влияние. С этим сложно поспорить, тем не менее с переходом к нуклеарной семье, индустриализацией и распространением медицины пришли новые вызовы.
Долгое время роды считались исключительно женской работой и вменялись в обязанность повитухам либо старшим родственницам. Помимо передачи знаний о народной медицине, опытные женщины также проводили обряды жизненного цикла и поддерживали молодую мать на ее непростом пути. Чем более профессиональной становилась медицина, тем быстрее врачи-мужчины замещали повитух, которые когда-то оказывали и ментальную поддержку после родов.
Тем временем старшее поколение вытеснялось и из воспитания детей.
В XVI–XVII веках в Испании уже преобладали нуклеарные семьи, а средний размер домохозяйства сократился примерно с 5 до 3 человек.
Большая мобильность людей, как горизонтальная, так и вертикальная, способствовала тому, что молодые родители часто оставались без помощи старших родственников.
Развитие медицины не означало и внимательного отношения к психическому здоровью женщин. Так, уже упомянутая гуморальная теория оказалась шокирующе живучей. Она процветала на протяжении почти 2000 лет, вплоть до промышленной революции. Ей же мы обязаны появлением слова «меланхолия», которое переводится с греческого как «разлитие черной желчи».
Лечение покоем и феминизм
В XIX веке ситуация начала стремительно меняться. Доктора предпринимали разрозненные попытки лечения различных ментальных расстройств у женщин. Правда, все эти заболевания обычно объединяли в одну категорию под названием «истерия». Этим зонтичным термином тогда описывали и послеродовую депрессию. Из тогдашних методов ее лечения наибольшую известность получило «лечение покоем» (rest cure). Его автором был один из основоположников невропатологии в США Сайлас Уэйр Митчелл.
Несмотря на благозвучное название, «лечение покоем» представляло собой жесткую методику: женщинам прописывали несколько недель строгого постельного режима без разрешения на какую-либо деятельность.
Их изолировали от семьи и подруг, им запрещали даже читать или шить, а также прописывали жесткую диету или, напротив, принудительное кормление.
Такая методика применялась не только к матерям с послеродовой депрессией. Но именно женщина с этой проблемой стала главным критиком идей Митчелла. Шарлотта Перкинс Гилман была одной из пациенток, которых лечили по его системе. Осмыслив свой печальный опыт пребывания в клинике, она создала произведение «Желтые обои», которое впоследствии стало классикой феминистской литературы.
«Никто не поверит, каких усилий стоит делать то немногое, что я могу — одеваться, принимать гостей и распоряжаться по хозяйству, — размышляет в книге Гилман от лица рассказчицы. — Такой милый малыш! И все же я не могу быть рядом с ним, оттого и нервничаю».
Запертая мужем-врачом рассказчица в конце новеллы сходит с ума. Несмотря на успех произведения, своей главной цели Гилман так и не достигла: достучаться до Митчелла ей не удалось, и даже в 1900-х годах он продолжал развивать свою скандальную методику.
Как объясняли природу послеродовой депрессии в начале ХХ века
Еще в 1890-х годах на проблему послеродовой депрессии обратил внимание Зигмунд Фрейд. К нему обратилась молодая мать, столкнувшаяся со странными симптомами: ее одолели потеря аппетита, бессонница и беспокойство. Она также не могла заставить себя покормить ребенка грудью.
Фрейд подверг пациентку гипнозу, и это подействовало: она начала есть с аппетитом и охотно осваивала грудное вскармливание. Однако эффект рассеялся очень быстро. Когда Фрейд пришел к ней вновь, женщина снова была охвачена теми же переживаниями. Тогда он изменил подход и внушил пациентке, что она должна потребовать помощи у своих родных. На этот раз результат оказался стойким и превзошел все ожидания.
Этот небольшой эпизод из биографии Фрейда был невероятно важен, ведь он стал первым, кто обратил внимание на чувства и потребности самой матери.
Основатель психоанализа хорошо понимал важность биологических факторов для нормализации ментального состояния. Тем не менее он первым отметил и главный психологический аспект послеродовых расстройств: внутренний конфликт, возникающий из-за неудовлетворенности матери.
Затормозило прогресс то, что врачи сосредоточились не на удовлетворении нужд женщин, а на отстранении их от заботы о младенцах. Способствовали этому и продолжающиеся дебаты о природе послеродовой депрессии. Например, именитый психоаналитик Грегори Зилбург утверждал, что в ее появлении виноваты недостатки личности, фригидность, ревность к собственному ребенку или даже потаенные инцестуальные фантазии. Другие ученые считали, что роды просто активизируют существующие психические заболевания. Наконец, были и исследователи, которые подозревали, что виноват некий физиологический процесс, связанный с открытыми в то время гормонами.
Как разошлись подходы к послеродовой депрессии в западном мире и СССР
В середине ХХ века в США царствовали консервативные настроения. Это сказалось даже на школе психоанализа. Так, в 1944 году знаменитая исследовательница Хелен Дойч утверждала, что нормальная женственность достигается путем отказа от всех своих личных целей в пользу интересов мужа или сына. Она считала, что хорошая мать гармонично сочетает в себе нарциссические тенденции и мазохистскую способность переносить страдания.
В западной прессе 1950-х годов послеродовую депрессию путали с уже упомянутым baby blues. Ее описывали как недомогание, которое ограничивается несколькими днями после появления ребенка, и называли нормальной реакцией на жизненные изменения. Между тем идиллический образ американской семьи не слишком соответствовал действительности.
Многие женщины, вставшие к станку в 1940-е, не спешили возвращаться на кухню. Но государство не поощряло работающих матерей: службы по уходу за детьми, вынужденно созданные в военное время, были закрыты как раз тогда, когда начался беби-бум.
К середине века городские женщины уже привыкли рожать в больницах, где им и их детям обещали безопасность и поддержку. Но в действительности многие из рожениц были травмированы акушерской агрессией. Этот опыт оказался поистине интернациональным: в точности с такими же проблемами сталкивались и советские женщины. И если голоса пострадавших американок, несмотря на консервативную и пронаталистскую политику государства, иногда всё же доходили до соотечественниц, то у их ровесниц из СССР таких возможностей практически не было.
Вместо исследований проблема послеродовой депрессии нашла свое отражение в литературе. Как в свое время «Желтые обои», вышедшая в 1969 году повесть Натальи Баранской «Неделя как неделя» стала культовым в феминистской среде произведением. Ее главная героиня Ольга, мать двоих малышей, разрывается между домом и работой и временами впадает в отчаяние. В конце произведения у нее случается истерика. Даже ложась спать, героиня испытывает сильную тревогу, однако не может назвать ее причины.
Выход произведения спровоцировал обсуждение на собрании партийного актива Москвы. Тогдашний министр культуры СССР Петр Демичев назвал его публикацию «ошибкой идеологического контроля», а один из работников ЦК отметил, что вместо повести Баранская должна была написать «докладную записку о трудном положении женщины».
Стоит ли говорить, что исследований на тему послеродовой депрессии и акушерского насилия времен СССР в открытом доступе практически не найти.
Почему доктора поверили, что естественное родительство помогает лечить депрессию
К началу 1960-х в моду вошли домашние роды. Для многих женщин они стали своеобразным бунтом против системы и возможностью спастись от акушерского насилия. По сути, это было попыткой вернуться к истокам: женщины всё чаще обращались к другим женщинам, которые обеспечивали им комфорт в самый уязвимый момент.
Среди других аспектов естественного родительства, набравших популярность в середине ХХ века, было кормление грудью. Создание смесей и отказ от традиционного вскармливания привели к тому, что только 20% детей в США кормили естественным путем. В противовес этому тренду возникла «Ла Лече Лига». Ее создатели настаивали, что грудное вскармливание не только жизненно важно для ребенка, но и необходимо для ментального здоровья матери.
Наконец, в 1970-х годах появилась еще одна теория возникновения послеродовой депрессии. Ее автор, антрополог Дана Рафаэль, верила, что проблемы психического здоровья после родов являются естественной частью перехода к родительству. Она ввела термин matrescence, под которым подразумевается период, когда женщина учится быть матерью.
Похожую гипотезу вывели Уильям и Марта Сирсы, авторы множества книг о развитии детей и популяризаторы естественного родительства. По их мнению, лучший способ предотвратить и преодолеть послеродовою депресию — установить сильную эмоциональную связь с ребенком. С конца 1980-х Сирсы пропагандируют грудное вскармливание, совместный сон, контакт «кожа к коже» и ношение в слинге.
«Позвольте ребенку быть вашим терапевтом. Новорожденные умеют делать мать лучше, если только она создаст атмосферу, где ребенок занимает центральное место, позволяющую этому случиться», — пишут они в одной из книг.
Современные исследования и методы лечения послеродовой депрессии
Даже сегодня ученые не могут назвать точные причины появления послеродовой депрессии. Доминирующая теория заключается в том, что она провоцируется сразу множеством факторов. Среди тех, которые точно известны на сегодняшний день, исследователи называют травматичные роды, гормональные изменения, депривацию сна и, конечно, ожидания, которые современное общество возлагает на родителей. Также могут играть роль генетические факторы и состояние окружающей среды.
Не появилось и единого подхода к лечению послеродовой депрессии. Самым популярным и очевидным методом остается психотерапия, которая рекомендована и при легкой послеродовой хандре, и при затянувшейся депрессии. Помимо когнитивно-поведенческой терапии и гештальта, специалисты по сей день используют психоанализ.
Еще одно наследие прежних эпох — гипноз — всё еще применяется для облегчения ментальных проблем, но уже в качестве альтернативного метода. Вернулся и тренд на лечение электрошоком. Несмотря на сомнительную репутацию, этот метод всё активнее применяется медицинским сообществом в последние годы и даже показывает устойчивые результаты. Используются и фармацевтические средства, включая антидепрессанты и нейролептики, но назначаются они значительно реже из-за рисков, связанных с грудным вскармливанием.
Начало XXI века принесло новые вызовы, включая сверхвысокую мобильность и массовую миграцию. Сегодня среднее расстояние между местами рождения мужа и жены увеличилось в десятки раз, а потому молодая мать очень часто остается наедине с ребенком без поддержки родных, нередко в новой для себя стране. Негативное влияние оказывают и соцсети: стресс из-за думскроллинга и завышенных ожиданий провоцирует появление и развитие ментальных проблем.
Свои коррективы внесла и пандемия, усугубив все вышеописанные тенденции и оставив после себя так называемый лонг-ковид, последствия которого ученые будут исследовать еще долго.
Так, в 2020 году британские женщины были в три раза больше подвержены риску суицида после родов по сравнению с 2017–2019 годами.
Современные исследователи признают: послеродовая депрессия в целом является серьезным провокатором материнской и детской смертности. При этом даже сегодня до 75% женщин с послеродовой депрессией не получают никакого лечения.
Свежие комментарии