18 июня 1982 года вышло сообщение об открытии возбудителя таинственной болезни Лайма – самой быстро распространяющейся клещевой инфекции в мире. Судя по данным археологов, болезнь Лайма преследует человечество уже 5000 лет. Коварную спирохету удалось разоблачить, когда против неё объединились три человека: американская домохозяйка, у которой заболели дети, ревматолог, не желавший воевать во Вьетнаме, и швейцарец, изучавший собачьих клещей.
Лайм – это не человек, а городок в США, у реки Коннектикут в одноименном штате. Там живёт художница Полли Мюррей, которая и начала борьбу с клещевым боррелиозом. Она первой в тех местах заболела, когда вышла замуж и молодая семья поселилась на ранчо у реки. Во время первой беременности у Полли началась лихорадка с головными болями и ломотой в ногах. К 1975 году проблемы с суставами испытывало почти всё семейство – муж Полли, старший сын Алекс и даже собаки. Мальчику пришлось хуже всех: у него парализовало половину лица и колени распухли так, что он мог передвигаться лишь на костылях.
Полли в юности изучала сестринское дело, и по всем правилам вела историю болезни членов своей семьи. Записи прямо указывали на клиническую картину инфекции. Врачи Лайма только отмахивались: трудно лечить медиков, да ещё бывших, к тому же сумасшедших. А что Полли с приветом, знал весь город – у неё не всегда получалось подбирать слова и с ходу отвечать на вопросы.
"Предупреждение: зона обитания клещей". Знак у входа в лес, где водятся иксодовые черноногие клещи. США, штат Нью-Джерси.
Когда заболел другой сын – шестиклассник Тодд, материнское терпение лопнуло. Миссис Мюррей переписала всех окрестных детей с похожими симптомами: воспаление коленных суставов, проблемы с речью, постоянная усталость. Таких было несколько десятков. Родители терялись в догадках. Одни говорили, что всё началось, когда рядом построили АЭС, другие ругали отравленную промышленными стоками воду, и все чувствовали, что здесь как-то замешаны лес и река. Скооперировавшись с другой социально активной мамой, Полли собрала множество подписей под коллективной петицией о том, что пора бороться с массовым недугом.
Запахло политикой, городские власти пришли в движение. Из Йельского университета выписали Аллена Стира, ревматолога, а в недавнем прошлом – инфекциониста. Такие сочетания специальностей рождала Вьетнамская война. Когда в 1972 году Стир заканчивал медицинский колледж, ему сказали в военкомате, что в действующую армию пойдут все выпускники, которые не устроятся на альтернативную службу. Лучшим вариантом «альтернативки» для молодого врача стало полувоенное федеральное агентство CDC (Центры по контролю и профилактике заболеваний). Два года службы Стир летал по Америке, ликвидируя вспышки самых разных инфекций. В 1975 году демобилизовался и занялся в Йеле своей любимой ревматологией. И тут его направили на ревматологическую эпидемию.
Что это эпидемия, Стир не сомневался. Для такого городка, как Лайм, даже два случая юношеского артрита – уже слишком.
Стир поговорил с 39 детьми, и оказалось, что все они заболели летом и осенью. Многие заметили, что начиналось всё с кольцевой сыпи вокруг места, где вроде бы кусало какое-то насекомое. Но никто из детей не видел насекомых и не мог их описать.
Поиски в литературе показали, что подобную кольцевую сыпь наблюдал в 1909 году шведский врач Арвид Афцелиус. Поскольку кольцо покраснения со временем расширялось, швед назвал эту болезнь «мигрирующая кожная эритема». Там тоже была лихорадка и неврологические последствия, но без артрита. Разносчиками болезни Афцелиус считал лесных клещей. Подтвердить это можно было только наблюдениями в теплое время следующего, 1976 года, и Стир принял решение подождать.
Первичные проявления болезни Лайма: мигрирующая кожная эритема вокруг места присасывания клеща. Окрашенное кольцо на коже постепенно расширяется, оставляя в середине яркое пятно. Такой «бычий глаз» впервые заметил и связал его возникновение с укусом членистоногого шведский учёный Арвид Афцелиус в 1909 году.
Тем временем мальчику Тодду Мюррею становилось всё хуже. Он уже не мог передвигаться без костылей, и начал заговариваться. Это характерный симптом его болезни – менять местами первые буквы слов, так что вместо «болит голова» выходит «голит болова». Получалось забавно, и Тодд начал умышленно играть в классе роль шута. Он вполне мог идти на костылях ровно, но вихлялся «как ненормальный», чтобы вызвать смех, и нарочно перевирал слова. Мюррей превратился в ходячий анекдот. Еле ходячий. Играть в бейсбол и регби больше не мог, и в освободившееся время стал усердно учить математику и биологию. Тодд решил стать врачом, чтобы исследовать свою болезнь и найти средство борьбы с нею.
Сезон 1976 года оправдал ожидания: с июня по сентябрь несколько десятков новых случаев. По большей части среди детей, которые играли в лесу. Адреса заболевших нанесли на карту. Река Коннектикут играла какую-то загадочную роль: на западном берегу единичные случаи. Артрит свирепствовал восточнее – там, где находится ранчо Мюррей. Стало быть, разносчик – клещ, который ездит верхом на животных, редко встречающихся на западном берегу. Какие это животные? Полёвки и белки отпадают – их везде полно. Должен быть некто крупный. Запросили биологов-экологов. От этого была несомненная польза. К Стиру явился эколог и принёс в баночке живого клеща, который его, эколога, укусил.
Клещ оказался оленьим: он появился в этих краях недавно, когда на восток штата Коннектикут началась миграция белохвостых оленей. Рогатые, кстати, пока ещё редко перебирались через реку. На составленной экологами карте ареал распространения оленей точно совпал с очертаниями очага эпидемии. Поскольку от некоторых клещевых инфекций помогают антибиотики, Стир стал назначать их больным детям. У многих артрит прошёл, в том числе у Тодда Мюррея. Стир получил известность и право дать патологии название. И нарёк её болезнью Лайма, несмотря на протесты властей этого городка.
Слева вверху: спирохета Borrelia burgdorferi, бактерия-возбудитель болезни Лайма.
Слева внизу: черноногий клещ Ixodes scapularis, заражающий людей инфекцией, природным резервуаром которой являются мыши-полёвки и белки. Для масштаба под изображением клеща нарисован отрезок длиной 2 миллиметра.
Справа: белохвостый виргинский олень Odocoileus virginianus, который занёс клещей в окрестности города Лайм в 1970-е годах.
Но кого убивает антибиотик? Что за микроб попадает в кровь при укусе клеща? Этого не знали до 1981 года, когда в Нью-Йорке началась вспышка пятнистой лихорадки. На подмогу вызвали швейцарца Вилли Бургдорфера, который с 50-х годов жил у подножия Скалистых гор, исследуя экзотические лихорадки. В горах Монтаны есть места, куда индейцы старались не заходить с мая по сентябрь, потому что в это время там бродят злые духи. На самом деле там обитают собачьи клещи, при укусе которых передаётся возбудитель клещевого паралича. Родственные им клещи живут вокруг Нью-Йорка, и в их кишечнике опытный «клещевой хирург» Бургдорфер искал риккетсий. Безрезультатно. Тогда решили попробовать черноногих клещей, в которых швейцарец увидел то, чего совсем не ожидал. Он даже крикнул: «Что за чёрт! Откуда эта проба?» В кишечнике черноногого клеща были живые спирохеты.
Зная, что черноногий клещ отличился в Лайме, Бургдорфер немедленно сообщил о своём открытии Стиру. Вскоре культуру спирохеты, названной «боррелия Бургдорфера», ввели кроликам и вызвали у них болезнь Лайма. Об этом 18 июня 1982 года сообщил журнал «Science».
У студента-медика Тодда Мюррея была тогда сессия, и он пропустил историческую новость. Зато заметил научную дискуссию, разгоревшуюся вокруг спирохеты. Эта бактерия – достойный противник. В нашем теле она ведёт себя как опытный шпион. В первую очередь боррелия двигается к дендритным клеткам – справочному бюро иммунитета. Она сама сдаёт этим клеткам свои антигены как «вражеские», а потом на ходу разбрасывает антигены по поверхности здоровых клеток разных тканей. По следу спирохеты идут лимфоциты-киллеры, убивающие клетки с антигенами «чужих». Так иммунитет борется со своими, пока чужие резвятся в синовиальной жидкости. Возникает аутоиммунный ревматоидный артрит. Перед вами больной с «Лаймом», его трясёт, он не помнит половину слов из-за выделяемого боррелией нейротоксина, а его иммунитет репрессирует «своих», усиливая воспаление.
Исследователи разделились на два лагеря: одни говорят, что краткий курс антибиотика не убивает спирохет до конца – микробы прячутся в глубине головного мозга и там годами ждут, пока ослабнет иммунитет. Когда стало известно, что боррелиоз передаётся от матери к плоду и при половом контакте, эту болезнь провозгласили «сифилисом XXI века». К «тревожному» лагерю примкнули Полли Мюррей и Вилли Бургдорфер.
Стир оказался их научным противником. Он считает, что слишком легко поставить себе самому диагноз «болезнь Лайма». Насмотревшись телевидения и начитавшись Интернета, люди бегут к инфекционисту и не верят отрицательному результату анализа. У вас где-то чешется, вы устаёте и не можете вспомнить пароль электронной почты? Ну конечно, это «Лайм»!
Тодд Мюррей сначала был в первом лагере. Диплом он защищал с катетером для внутривенного вливания антибиотиков – ему назначили «курс очищения организма от боррелий» на несколько недель. Особого улучшения, правда, не было, но курс помог отделаться от навязчивых мыслей об инфекции.
Поработав терапевтом, Мюррей проникся сочувствием к другой стороне – когда принял тысячу больных с воображаемыми инфекциями, в том числе с вымышленным «Лаймом». А уж он-то знал по себе, что такое настоящий боррелиоз. Тодд ощутил, что по собственной болезни у него больше нет вопросов к медицине. Наука пока не в силах дать ответ, и с этим надо смириться. Сейчас Мюррей работает там, где вопросов меньше всего – на скорой.
Вверху: Вилли Бургдорфер (1925-2014), открывший вызывающую клещевой боррелиоз спирохету, названную в его честь Borrelia burgdorferi, в юности, вскоре после переезда в США.
Внизу слева: Полли Мюррей, художница и домохозяйка из города Лайм, обратившая внимание врачей на необычные свойства распространившегося в её городке детского артрита.
Внизу справа: Аллен Стир, ревматолог, который создал группу исследователей, установившую сценарий распространения инфекции и её переносчика.
Свежие комментарии