Что такое когнитивный диссонанс и как он помогает нам оправдывать свои ошибки

Если ты видишь по телевизору Надежду Бабкину, исполняющую «Мы ждем перемен», называть возникшее в тебе чувство «когнитивным диссонансом» — значит опошлять термин.

Словосочетание «когнитивный диссонанс» так прочно вошло в язык, что практически утратило первоначальный смысл. Теперь это просто еще одна удобная и емкая формулировка вроде «гамбургского счета» и «закрытого гештальта», которую ты, не задумываясь, употребляешь направо и налево.

Теория когнитивного диссонанса, разработанная Леоном Фестингером в середине пятидесятых, была одним из мощнейших прорывов в психологии. Она не оставила камня на камне от бихевиористских идей, объясняющих мотивы поступков поощрением и наказанием; она опровергла аксиому поведенческой экономики, утверждавшую, что человек всегда стремится к выбору оптимального решения; она заставила отказаться от психоаналитического подхода, постулировавшего, будто, выплескивая недовольство, мы можем контролировать свои агрессивные импульсы. Впрочем, нет смысла перечислять отжившие концепции. Достаточно того, что теория когнитивного диссонанса вот уже без малого семьдесят лет работает без перебоев.

В упрощенном виде ТКД можно свести к следующему: когнитивный диссонанс возникает в твоей голове каждый раз, когда тебе приходится столкнуться с двумя противоречащими понятиями, мнениями, фактами и т.п. Например, «Сладкое вредно» и «Я опять запил эклеры кока-колой». Такие конфликтующие взгляды вызывают психический дискомфорт, который, как маленькая заноза, доставляет неудобство, пока от него не избавишься.

Борьба с когнитивными диссонансами доведена в нас до такого автоматизма, что мы научились десятками в день удалять раздражающие ментальные колючки, не отдавая себе в этом отчета. Выяснение способов, с помощью которых люди, сами того не замечая, оправдывают свои решения, и является основной задачей ТКД.

Прежде чем мы перейдем к рассказу о типичных примерах самообмана и самооправдания, скажем, что формула «предупрежден — значит вооружен» тут не работает. Применение жульнических приемов в борьбе с когнитивными диссонансами — неотъемлемая часть процесса мышления. Вести эту ежедневную войну честно у нас никогда не получится, и слава богу. Нам же нужно спокойно спать по ночам.

Средства оправдывают цель

Помнишь мышей, которые плакали, кололись, но продолжали грызть кактус? Так вот, потом в своих отзывах на сайте заведения, где происходила трапеза, они писали о «незабываемом знакомстве с экзотической кухней», «невероятных вкусовых ощущениях», «не вызывающей сомнений аутентичности блюда». Одна из мышей даже отметила, что ужин ее «духовно обогатил». И никто из них не поставил меньше пяти звезд.

ТКД объясняет это так: чем больше неприятных моментов переживет человек в процессе получения вещи, тем он сильнее будет ею удовлетворен. Точнее, заставит себя в это поверить.

В 1959 году ученые Эллиот Аронсон и Джадсон Миллс поставили следующий эксперимент. Две команды студентов были приглашены присоединиться к закрытой группе, занимающейся психологией секса. В качестве своеоб­разного обряда вступления от членов первой команды потребовали пересказать со всеми подробностями самые вызывающие сексуальные сцены из романа «Любовник леди Чаттерлей». Вторую команду попросили просто зачитать из словаря термины, имеющие отношение к сексу. Затем обеим командам дали послушать дискуссию, якобы записанную во время заседания закрытой группы, в которую студентов агитировали вступить. Тема записи была намеренно скучной: вторичные половые признаки у птиц. Участники диспута делали долгие паузы, экали и мекали, недоговаривали начатые предложения, перебивали друг друга, а один из говоривших и вовсе признался, что ничего не изучил по предмету обсуждения и не готов говорить о птицах.

После прослушивания команды попросили оценить запись. Те, кто во время «инициации» всего лишь зачитывал слова, сочли дискуссию о пернатых унылой и бессмысленной, а ее участников неинтересными занудами. Особенно досталось остолопу, который даже не почесался, чтобы подготовиться к теме. Зачем вообще таких берут в закрытые группы?

А вот команда, которой пришлось пройти через унижение, пересказывая пятьдесят оттенков взаимоотношений леди Чаттерлей и ее любовника-лесника, нашли полемику о птицах захватывающей, а запинающихся ораторов увлекательными рассказчиками. Что до безответственного бедолаги, не сделавшего домашнее задание, то его охарактеризовали как честного человека, который не боится признаться в своих недочетах. А это очень ценное качество!

Такой разброс мнений легко объясняется ТКД. Все дело в самооправдании. Мы считаем себя здравомыслящими и неглупыми людьми, и тут появляется диссонирующее чувство, что мы ввязались в какую-то глупейшую затею ради неясной цели, в данном случае — ради вступления в закрытую группу. И вдруг это избранное сообщество оказывается полной шляпой… Нет! Так быть не должно! Мы, такие умные, не могли участвовать в нелепом действе, чтобы в итоге выслушать часовую лекцию о длине перьев у самцов куропаток. Поэтому мы докажем, что все было не зря, а если какие-то факты говорят об обратном, мы их проигнорируем или интерпретируем в выгодном свете.

Если ради обладания чем-то мы потратили нервы, усилия, деньги, мы с большой вероятностью внушим себе, что полученная награда гораздо ценнее, чем она есть. Без системы пригласительных «Клабхаус» забылся бы еще раньше. Если бы в романе Уоллеса «Бесконечная шутка» было не 1000 страниц, а 250, рецензии на него оказались бы менее восторженными. Женщина, которая в минуту слабости переспала с тобой, не испытывая ни тени влечения, позже найдет в тебе сотню положительных качеств.

Так что высказывание о том, что лучший подарок — это подарок, сделанный своими руками, судя по всему, придумал не тот, кто получил лебедя из шины, а тот, кто две недели, пыхтя, вырезал его вечерами в гараже.

Слишком хорошо, чтобы быть неправдой

Единственная формула из наследия гениального советского математика Андрея Николаевича Колмогорова, которая может быть понятна неспециалисту, это «формула женской логики»: если из P следует Q и Q приятно, то P — истинно. Сексизм застил глаза Колмогорову, и он не смог понять, что его формула в равной степени верна для обоих полов.

Оживим сухие буквенные обозначения наглядным примером.

• Ты встречаешь заголовок «ЮрКисс был в шоке, когда узнал, из чего на самом деле сделана его шоколадная медаль „За заслуги перед Отечеством“!» (P).

• От мысли, что ЮрКисс в шоке, на душе у тебя становится как-то тепло и радостно (Q приятно).

• Ты охотно веришь тому, что изложено в статье (P истинно).

В психологии этот феномен называется «предвзятость подтверждения». Любую информацию, которая созвучна нашим воззрениям, мы заглатываем с крючком, червячком и поплавком, а факты, вызывающие когнитивный диссонанс, встречаем в штыки.

В 2006 году группа психологов во главе с профессором Дрю Уэстеном опубликовала результаты эксперимента, во время которого сторонникам республиканцев и демократов под присмотром магнитно-резонансной томографии демонстрировали цитаты, касающиеся деятельности их партийных лидеров. Нейровизуализация показала то, что и предсказывала ТКД: если информация шла вразрез с тем, во что верит подопытный, отделы его мозга, отвечающие за логику, буквально захлопывались. В то же время при демонстрации «политически правильных» цитат извилины начинали снова работать, причем активность появлялась даже в зонах удовольствия.

Предвзятость подтверждения в переговоры не вступает и пленных не берет. В одном из экспериментов от участников требовалось прочитать две статьи о целесообразности применения смертной казни. Оба текста, взятые из научных изданий, были лишены эмоций, только голые цифры, но выводы у докладов были диаметрально противоположными: один утверждал, что существование смертной казни снижает уровень преступности, другой заключал, что угроза высшей мерой никак не влияет на статистику правонарушений. Со статистикой такое бывает, ну, скажем, в 38,8% случаев.

Казалось бы, прочитав оба текста, любой разумный человек, должен был, как минимум, признать, что мир не черно-белый, на каждое «за» есть свое «против». Но ТКД предрекала, что, ознакомившись с контрастной точкой зрения, участники эксперимента не только ни на шаг не отступят от своей позиции, но еще и укрепятся в ней. Так и вышло. Вторичный опрос участников показал, что верящие в смертную казнь теперь верят в нее с удвоенной силой, а те, кто был против, стали еще более непримиримыми ее противниками.

Когда в следующий раз у тебя возникнет жгучее желание с цифрами и фактами доказать кому-то в Интернете, что тот неправ, вспомни о «предвзятости подтверждения», горько рассмейся и попытайся как-то жить дальше.

Объективное — невероятное

Четверть века назад социальный психолог Ли Росс предложил концепцию «наивного реализма», определяя его как «безусловную уверенность в том, что ты видишь мир таким, каков он есть на самом деле».

Наивный реализм заставляет нас считать, что любой объективно мыслящий человек, выслушав наши аргументы, будет вынужден с нами согласиться. Если же оппонент продолжает настаивать на своем мнении, значит, он, дурашка, не видит вещи в их истинном свете. И вроде бы дело житейское, но так как у каждого из нас в голове установлена собственная версия наивного реализма, то со стороны общение между людьми часто выглядит как полемика, в которой оба участника, заткнув уши пальцами, кричат друг другу в лицо: «Бе-бе-бе!»

Для одного из экспериментов Ли Росс взял текст мирных предложений от израильтян и приписал его авторство палестинцам. Такую же подмену он произвел и с документом палестинцев. Как ты уже догадываешься, арабы и евреи, прочитав встречные инициативы по урегулированию конфликта, нашли более взвешенными и разумными не их собственные, а те, которые лишь казались исходящими от «своих».

Росс объяснял это так. Причина, по которой мы считаем себя объективно мыслящими, заключается в том, что нам кажется, будто мы полностью осознаем, как постепенно, шаг за шагом, у нас сложилось то или иное суждение. А вот свидетелями того, как поэтапно формировались воззрения другого человека, мы не были, а потому и отказываем ему в беспристрастности. «Ну понятно, проплатили», — пишем мы в комментариях.

Весной в «Твиттере» разошелся обличающий тред, в котором американский журналист Дрю Холден сопоставлял цитаты из СМИ, полярным образом отреагировавших на заявления о намерении вывести войска США из Афганистана. Когда об этом в 2020-м объявил Трамп, CNN назвал это «безрассудным и рискованным решением». Когда об этом в 2021-м объявил Байден, CNN признал это «смелой инициативой». Переобулись «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и многие другие.

Но дело тут не в лицемерии демократов. Детектор лжи показал бы, что в обоих случаях они были совершенно искренни, поскольку искренне поддерживают Байдена и искренне ненавидят Трампа. Двойные стандарты всего лишь побочный продукт наших побед над когнитивными диссонансами.

Снявши голову, кулаками не машут

Человек — удивительно оптимистичное существо. Каждому из нас приходилось принимать более-менее судьбоносные решения, которые приводили к мощной и неприятной перетряске всей жизни. Но мало-помалу ситуация налаживалась, и полупустой стакан опять становился наполовину полным. Оглядываясь на прожитое и почесывая то место, где раньше было левое ухо, мы говорим: «Все было к лучшему». Эту способность прошлого всегда приземляться на лапы ТКД объясняет однобокостью в оценке сделанного нами выбора.

Азартные игры считаются идеальными условиями для изучения того, как мы принимаем важные решения. В 1968 году психологи Роберт Нокс и Джеймс Инкстер провели простое, но яркое исследование. Они опрашивали две группы посетителей скачек — тех, кто стоит в очереди к кассе, чтобы сделать ставку, и тех, кто уже поставил деньги. Вопрос задавался один и тот же: «Насколько вы уверены, что ваша лошадь выиграет по шкале от 1 до 7?»

Игроки, сделавшие ставку, были значительно увереннее в правильности своего выбора, чем те, которые пока не сунули в окошко требуемую сумму. Если до ставки люди оценивали шансы на выигрыш в 49,7% (что в переводе с цифр звучит как «или выиграю, или нет»), то, отойдя от кассы, они верили в победу уже с 69%-й вероятностью. А что поменялось? Только одно: решение принято, изменить ты его уже не можешь. Чтобы избежать неприятного жужжания диссонанса в голове, нам нужно быстренько убедить себя, что мы сделали все правильно. Парадоксальным образом наши взвешенность и неангажированность живы лишь до того момента, как решение принято. Поэтому так сложно признавать свои ошибки и промахи.

Когда в 1989 году после проведенной ДНК-экспертизы в США из тюрьмы был выпущен первый невинно осужденный, выяснилась неприятная тенденция. Шанс на пересмотр приговора был меньше, если прошение попадало к тому же прокурору, который ранее вынес решение по данному делу. Если же за разрешение на апелляцию отвечал новый человек, препятствий не возникало.

Как раз тут и кроется причина бесконечных споров между обладателями «айфонов» и «андроидов». Если ты раздумываешь, какую фритюрницу купить — фирмы А или фирмы B, то самое глупое — это просить совета того, у кого дома стоит агрегат одной из этих компаний. Расспрашивать о плюсах и минусах А и B нужно или того, кто, как и ты, еще не решил, на чем остановить выбор, или независимого обладателя фритюрницы от фирмы C. Если, конечно, ты не боишься, что он сумеет тебя убедить брать ту, что и у него.

Назвал груздем — суй в кузов!

Одно из негативных последствий утраты объективности после принятого решения — попадание в порочный круг. Стоит тебе один раз наклеить на человека ярлык, и вскоре ты уже не видишь под клеймом реальную личность. Любой темный силуэт начинался с пары серых штришков.

Для демонизации тебе даже не понадобятся реальные причины. Доказательства подлинности ярлыка ты легко придумаешь и сам. В исследовании Кита Дэвиса и Эдварда Джонса «Сдвиг межличностного восприятия как способ уменьшения когнитивного диссонанса» описывался такой опыт. Группе студентов нужно было написать негативную характеристику на незнакомого им человека, послушав его невинную беседу с преподавателем. В характеристике требовалось указать, что субъект малообразован, не заслуживает доверия, скучен и т. д. Затем все эти несправедливые обвинения следовало зачитать жертве. Студентам пообещали, что потом у них будет возможность объяснить человеку, что, конечно, ничего из этого они не имели в виду и действовали по указке преподавателя. Однако возможность извиниться дали лишь половине студентов. Через некоторое время студентов попросили дать объективную характеристику человека.

Как и прогнозировала гипотеза, те студенты, которым удалось избавиться от КД, извинившись перед незнакомцем, отозвались о нем положительно. Те же, кому пришлось утихомиривать диссонанс с помощью собственного мозга, написали, что человек показался им малообразованным, не заслуживающим доверия и скучным. Они повторили продиктованные им заведомо безосновательные инсинуации. Потому что один раз они их уже сказали, а с возникшим при этом когнитивным диссонансом справились, выбрав путь наименьшего сопротивления, то есть поверив себе.

К счастью, вырваться из порочного круга можно с помощью все того же когнитивного диссонанса, создав его самостоятельно. Например, оказав услугу ненавистному тебе коллеге или начав лайкать посты человека, к которому ты испытываешь беспричинную антипатию. Мозг, поставленный перед мучительной неувязкой «Почему это я вдруг хорошо отношусь к плохому человеку?», будет вынужден справиться с диссонансом проверенным способом — убедив себя, что ошибки нет. «Надо же, подумает твое подсознание, я опять угостило пивом этого дебила. Как так? Гм… А! Ну все правильно! Я присмотрелось и поняло, что это прекрасный чувак, как я всегда и предполагало. Отбой!»

Наша борьба

Хотя проявления когнитивного диссонанса неисчислимы, мы научились справляться с ними с помощью всего четырех способов. Работают они как по одному, так и в любых сочетаниях.

Допустим, что ты не можешь жить без сладкого, но знаешь, что сладкое вредно. Чтобы жить в мире с самим собой, ты можешь:

1. Изменить свое поведение.
   То есть перестать есть сладкое. Ну, это пораженчество. Даже глупо об этом говорить.

2. Изменить один из элементов когнитивного диссонанса.
   Ты напоминаешь себе, что ведешь бурную интеллектуальную деятельность, поэтому без глюкозы тебе хана. Значит, сладкое не только вредно, но и полезно.

3. Уменьшить значимость одного из элементов диссонанса.
   Ты просто говоришь себе, что вредно есть много сладкого, но ты-то съедаешь всего лишь один несчастный эклер в час. Это не вредно!

4. Добавить третье знание, примиряющее эти два.
   Я же хожу на свой второй этаж пешком! Вообще пешком, совсем без лифта! И весь вред от сладкого уходит на счет этих неимоверных физических нагрузок.

^{Коллаж: Алексей Коннов. фото: Shutterstock/Fotodom}