«Покинуть секту — как прыгнуть из самолета»: монолог бывшего свидетеля Иеговы

Свидетели Иеговы — международная религиозная организация, существующая более 100 лет. Впервые она возникла в конце XIX века в США как одно из ответвлений христианства.

Сегодня в России, по оценкам Министерства юстиции, живет более 165 тысяч свидетелей Иеговы. Интервью с бывшим старейшиной религиозной организации о том, почему перестать быть свидетелем Иеговы практически невозможно.

Иван (имя изменено), 35 лет

Когда мне было 11 лет, отец впервые отвел меня на собрание свидетелей Иеговы. К тому времени он уже не жил с нами. Моя мама тоже пошла на собрание, но скорее просто из любопытства. Больше всего меня зацепила идея свидетелей Иеговы о вечной земной жизни: они верят в персональное физическое бессмертие в райских условиях. В том возрасте я думал о смерти, представлял, как будет ужасно, если моих бабушки и дедушки вдруг не станет. Тем более жутко было думать о собственном неизбежном небытии. А тут предложили замечательную альтернативу, и я клюнул.

Мы с мамой стали ходить на встречи, а двое молодых свидетелей Иеговы начали изучать с нами на дому Библию по специальному пособию. Каждая глава — это какая-то тема: «Что такое Царство Небесное?», «Зачем приходил и умер Иисус Христос?» — и так далее. Они приходили к нам пару раз в неделю, зачитывали абзацы и задавали к каждому вопросы, которые надо было обсудить.
Потом мама перестала посещать собрания, утратив к этому интерес. Я же продолжал об этом думать, а лет в 14 сам начал ходить на собрания свидетелей Иеговы. Маму это не волновало, а бабушка, убежденная православная, однажды оттаскала меня за волосы. Но тогда это виделось мне как подтверждение того, что я на верном пути.

В 19 лет я крестился. Для того чтобы креститься, свидетель Иеговы сначала должен полностью пройти два основных пособия по изучению Библии, где рассказывается как о самой Библии, так и о правилах поведения члена организации. На этом этапе человек получает статус «некрещеного возвещателя» и начинает проповедовать. Через несколько месяцев он проходит три собеседования, на которых оцениваются его знания и образ жизни. Если человека признают достойным, ему разрешают креститься. Само крещение происходит во время «Конгресса» (большое собрание свидетелей Иеговы, на которое приезжают тысячи людей. — Прим. ред.). Там перед группой крестящихся произносят речь и просят ответить на два вопроса о раскаянии в грехах и готовности присоединиться к организации. После этого всех крестят в специальном бассейне, погружая туда на пару секунд.

В это же время у меня появился близкий друг — тогда мы оба были пламенными идиотами. Друг ради служения бросил престижный вуз, вскоре я тоже стал посвящать все время проповедованию и стал «пионером» (так называют свидетелей Иеговы, которые проповедуют по 70 часов в месяц. — Прим. ред.). Я закончил медицинский колледж с красным дипломом, который давал возможность поступить в институт с одним экзаменом. Но вместо поступления я устроился работать в институт, в рентген-хирургическое отделение, потому что там из-за вредности был сокращенный рабочий день. Кроме того, я развозил лекарства по аптекам и грязное белье по прачечным — это была вторая моя подработка. Я часто встречал своих сокурсников: они ходили на лекции в белых халатах, а я проходил мимо них в грязной робе с тачкой, звенящей флаконами. Тогда мне казалось, что так я вырабатываю подлинное христианское смирение, закладываю лучшее основание для жизни грядущей. Я верил, что мне воздастся сполна за все мои унижения.

В середине двухтысячных я поступил в «Школу усовершенствования служения». Тогда я чувствовал себя практически студентом Оксфорда, членом элитарного сообщества. В «Школе» нам постоянно напоминали, как много организация вкладывает в каждого студента, также нам часто говорили, сколько стоит наше суточное содержание.

После обучения меня назначили «специальным пионером» (свидетель Иеговы, который посвящает проповеди не менее 130 часов в месяц. — Прим. ред.) в другой город — это означало, что я должен был уехать из родного южного города, где жили все мои друзья и мама. Мама узнала о моем назначении, только когда об этом объявили со сцены на моем выпускном. Она заплакала и вышла из зала.

Я переехал на Урал. Чтобы выполнить норму, мне надо было проповедовать примерно 5 часов в день. Я начинал в 11 утра: час ходил проповедовать по домам, а остальное время делал это на улице. Кроме того, в мои обязанности входило повторное посещение новых участников, изучение Библии, общение с членами организации.

Так я прожил пять лет. Общество платило мне 9500 рублей в месяц, но сейчас это пособие значительно больше. Также я работал уборщиком в магазине, а иногда подрабатывал на стройке. Этих денег хватало на то, чтобы снимать комнату и покупать еду. Меня также подкармливали члены собрания, а мама регулярно присылала посылки, приезжала в гости и покупала одежду.
Потом я вернулся домой, потому что мне надо было помогать маме ухаживать за больными родителями. К тому времени я уже стал старейшиной — это важная фигура в собрании. Старейшин всегда несколько, и они вместе принимают все важные решения, а также произносят речи на еженедельных собраниях, разбирают грехи и исключают тех, кто не раскаялся.

Среди свидетелей Иеговы мужчин значительно меньше, чем женщин, и для многих сестер проблема замужества стоит очень остро, ведь выходить замуж можно только за свидетеля Иеговы. Поэтому любой холостой брат неизбежно привлекает к себе внимание. Свидетели Иеговы поощряют безбрачие, так как это дает возможность служить, не отвлекаясь на мирскую жизнь. Я не планировал вступать в брак. Со временем я приобрел репутацию странного, нелюдимого человека, хоть и продолжал служить «пионером» и старейшиной. Так продолжалось еще пять лет.

Постепенно во мне нарастало ощущение неправильности происходящего. Преодолевая страх и ужас, я стал заходить на «отступнические» сайты (страницы, где бывшие свидетели Иеговы критикуют организацию. — Прим. ред.). В такие моменты я чувствовал себя так, будто смотрел самую омерзительную порнографию. На этой стадии я все еще мог убедить себя в ценности свидетелей Иеговы, тем более что уходить мне от них было некуда. Организация построена так, что реализоваться правоверному члену можно только в ней. Если ты уходишь, ты теряешь все: положение, почет, семью и друзей. Это страшно. Кроме того, многие зависят от организации материально — например, получают пособия. Мне кажется, что среди свидетелей Иеговы немало тех, кто сильно сомневается в ценности учения, но просто не может выйти, потому что не приспособлен к жизни за пределами организации. Выйти из нее — это как выпрыгнуть из самолета.

Я несколько лет жил с ощущением, что больше не могу оставаться свидетелем Иеговы. Все чаще я читал и слышал то, с чем не мог согласиться. Например, в «Сторожевой башне» (специальное издание свидетелей Иеговы. — Прим. ред.) убедительно писали, что члены семьи ни в коем случае не должны общаться с «предателем», который вышел из организации, ради его же блага — ведь «горячее желание снова стать членом семьи» поможет восстановить ему отношения с Иеговой. Что это, если не шантаж? На интернет-канале свидетелей Иеговы вышли уже ролики, где показано, как мать, занимаясь повседневными делами, не отвечает на звонок от исключенного ребенка. Но вдруг он в беде? Может, он звонит в последние минуты жизни, чтобы услышать мамин голос?

Одна сестра в нашем собрании, уже предпенсионного возраста, работала на заводе крановщицей, а еще служила на износ, жертвуя здоровьем, потому что служение было для нее всем. Она жила в квартире с сыном, его гражданской женой и их ребенком, своим внуком, которые не были свидетелями Иеговы. Однажды всем собраниям России пришло письмо — что-то вроде «О возвещателях, которые допускают, чтобы в их доме родственники занимались блудом». Логика письма была такая: если владельцем жилья являешься ты, сношаться в твоем доме могут только люди, у которых есть штамп в паспорте. После этого письма серьезно рассматривалась пригодность и примерность вышеупомянутой сестры. Ей советовали выгнать сына и внука.

Свидетелю Иеговы внушается, что в случае, если он серьезно согрешил, он не может рассчитывать на прощение Бога, если не встретится с «Правовым комитетом». Это не похоже на институт исповеди в православии или католичестве. На «Правовом комитете» тебя заставят вывернуться наизнанку, рассказать все интимные подробности трем мужчинам. Потом они — в большинстве случаев — еще и расскажут в неформальной обстановке те самые подробности своим коллегам и женам. Когда человека исключают или порицают, все обычно уже знают — за что. Тайны исповеди просто не существует.

Все эти вопросы копились в моей голове, пока не достигли критической массы. Наконец я стал читать книги Реймонда Френца (бывшего члена «Руководящего совета» — самого авторитетного органа свидетелей Иеговы. — Прим. ред.). Начав читать «Кризис совести», я уже не мог остановиться — книга захватила меня целиком. После главы, посвященной переливанию крови — практике, запретной для свидетелей Иеговы, — я был очень зол на себя. Мой личный кризис совести заключался в том, что я больше не мог быть старейшиной, не мог проповедовать то, во что больше не верил. Это случилось год назад, весной 2016 года. Летом 2016-го я еще продолжал служить, но сосредоточился на помощи одной пожилой сестре, которая умирала от рака.

Двое моих друзей тоже хотели уйти из организации. Для свидетелей Иеговы их организация — это мать, объект такого же культа, как Дева Мария в католичестве. Это мало встречается в их официальных документах, но такие слова часто можно услышать в беседах. Уйти из организации — это как предать родную мать, которая тебя родила, воспитала и выкормила. За нее многие готовы порвать — именно поэтому мы хотели уйти без скандала.

Но нам это не удалось, нас обвинили в отступничестве, хотя официального разбирательства в «Правовом комитете» (часть собрания свидетелей Иеговы, которая исполняет роль суда. — Прим. ред.) еще не было. Пока у меня была только одна встреча со старейшинами. На ней мне предъявили незаконно добытые выдержки из моей переписки с близким другом: один из братьев как-то дал мне воспользоваться своим планшетом и, как оказалось, сохранил мой пароль, чтобы следить за моей перепиской.

Я понял, что свидетелям Иеговы нужны отступники — как любой тоталитарной системе, которая сплачивается в присутствии внешнего врага. Отступников демонизируют, их вынуждают защищаться и еще больше отдаляться от паствы. Сейчас я все еще формально считаюсь свидетелем Иеговы, но, если я приду на собрание, от меня будут шарахаться как от прокаженного. Но это меня не волнует.

Сейчас у меня осталось несколько хороших друзей, в том числе свидетелей Иеговы, которые не стали рвать со мной отношения, несмотря на мой выход из организации. Впрочем, есть и такие, кто перестал со мной общаться, потому что я якобы лишился шанса на спасение. Кто-то боится, что станет таким же, как я, и тоже потеряет веру.

Свидетели Иеговы подчеркивают, что они самые счастливые, самые честные, самые трудолюбивые, самые семейные. Мне кажется, что некоторые отрицательные черты в организации развиваются даже лучше, чем за ее пределами: например, стремление переложить всю ответственность на старшего брата, желание выслужиться перед боссом и получить бонусы, умение с легкостью предавать, если тебя убедили, что так надо. Иногда мне кажется, что обработка общества глушит в человеке даже естественное, безусловное, данное Богом по умолчанию ощущение добра и зла.

Сейчас я работаю по специальности в частном медицинском центре на флюорографе: все же среднеспециальное образование я получил, отучился на фельдшера и рентгенолаборанта. После ухода из собрания я закончил онлайн-курсы копирайта, и сейчас я уже заработал свои первые деньги на текстах.

Я не боюсь травли со стороны свидетелей Иеговы, хотя несколько членов уже нашли меня в интернете и попытались напугать исключением из собрания, но это их личная инициатива.

Источник