Купила в художественной галерее Улан-Удэ красиво изданные записки значимого для города доктора, годы жизни которого охватывают почти век - середина XIX по середину XX вв. Зачитаться. Перед тем, как открыть имя доктора, посмотрите, какое описание болезни.
"Относится событие к концу января 1928 г. В больницу ночью прибыл в тяжёлом состоянии прямо с дальней дороги возчик, доставлявший пушнину из пограничной с Монголией деревни. Принят был дежурным ординатором и с диагнозом двухсторонней крупозной пневмонии положен в одну из общих палат. Утром, при обходе палат, я осмотрел этого больного. Действительно, нашёл у него двухстороннюю крупозную пневмонию. На коже имелась обильная мелкая геморрагическая сыпь, свидетельствовавшая о септическом процессе. Сознание у больного было затемненное, бредил. Получить анамнез от больного не представляется возможным. Я пригласил на консультацию д-ра Плишкина, кожника (в рассказе — доктор носит другую фамилию). Он пришел в терапию лишь где-то ближе к полудню. Осмотрев больного, кожник согласился общим заражением крови на почве сильнейшего воспалительного процесса. «Да, коллега, exitus letalis неизбежен», — заключил он. С поставленным диагнозом он согласился. Затем я направился познакомиться с записью в приёмном амбулаторном журнале, сделанной в журнале врачом, дежурившим минувшей ночью. Запись была обстоятельная. Когда я прочел запись, сделанную дежурным со слов возчиков почти со стенографической точностью, то в голове блеснула такая ошеломляющая мысль, что весь похолодел, душа сжалась жутью… Какими-то бессвязными отрывками пронеслось: возчики… тарбаганы… пограничная деревня… а где-то неподалеку, в Монголии лютует дикая болезнь.
Исключить возможность этого страшного заболевания у Синюшкина не приходилось, тем более, что в картине его заболевания многого не хватало для типичной пневмонии. Решающее слово, конечно, за исследованием мокроты больного под микроскопом, но, как назло, заведующий лабораторией доктор Наумов почему-то отсутствовал. К нему на квартиру уже ходила медсестра с запиской: «Уважаемый коллега, необходимо срочно сделать одно исследование, очень важное, имеющее громадное значение…».
…Время обеденное, на душе пакостно, а есть все же хочется. Домой бы сходить, но нельзя. С другой стороны, через два-три часа больницу могут оцепить кордоном, взять в изоляцию, под наблюдение, и тогда неизвестно, когда попадешь домой, да и попадешь ли вообще… Послали за доктором на квартиру - не нашли дома. Тем временем я собрал немного мокроты больного в баночку. …Терапевт доктор Резников пришел около пяти часов. Осмотрев больного, сделался молчалив, задумчив. Лишь когда он в кабинете мыл руки над раковиной, я рискнул спросить: «Какой ставите диагноз, коллега?». Чтобы не услышала бывшая здесь же медсестра, Резников почти прошептал: «Никогда с такой болезнью не встречался, но тут очень похоже на....… Сейчас главное — Наумов с его микроскопией, а в лаборатории никого»
Тут и я признался в своих сомнениях.
Только поздно вечером пожаловал д-р и немедленно засел за микроскоп. Я рядом глазел на него во все глаза, весь напряжённый ожиданием разрешения гамлетовского «быть или не быть!». Прошло несколько мучительные минут… И вот Наумов заговорил, не отрываясь от микроскопа:
- Пневмококки типичные, пневмококки Френкеля… в громадном количестве. Да вот, взгляните сами…
Пациент умер. Домой я вернулся лишь часам к одиннадцати. Пережитая вспышка радости осталась позади, притупилась. Было ощущение большой усталости, измочаленности. От ужина отказался, лишь выпил стакан чая. Уже засыпая, еще раз с облегчением подумал, что кошмар, слава богу, кончился. Кроме четырех врачей, из которых каждый пережил его по-своему, никто — ни в больнице, ни во всем городе — ничего не узнал. А ведь кто знает, как оно могло бы повернуться"...
Это записки доктора Танского. Михаил Васильевич Танский (1869, г. Верхнеудинск Забайкальской области, Российская империя – 1962).
Доктор учился и начал работу по профессии в Казани, очень переживал, что пришлось отказаться от "профессорской карьеры"- у него уже была утверждена тема докторской, но он был вынужден покинуть город. И дальше с волнением следил за карьерным ростом коллеги, который с ним учился и остался в Казани- он как будто примерял его жизнь, о чем откровенно пишет в своих заметках.
Вот кусочек биографии Танского: В 1896 году поступил на медицинское отделение Казанского университета. Был принят сразу на 3 курс. Окончил университет осенью 1899 года.
Работал сверхштатным, затем штатным ординатором в Казанской акушерско-гинекологической клинике.
Почти 4 года работал главным врачом акушерско-гинекологической клиники. Регулярно посещал В-Удинск.
В 1905 году был в В-Удинске. Доктор городской больницы Исай Аронович Шинкман запиской попросил заменить его на несколько дней. Шинкман был арестован экспедицией Рененкамфа вместе с Окунцовым и Мирским. Все они были отправлены на каторгу. Танский работал в городской больнице с января 1906 года до её ликвидации.
М.В.Танский, получивший медицинское образование в Казани, хорошо знал не только медицину, но и ее историю. Поэтому он не мог не заподозрить легочную форму чумы.
В 1899 году русский микробиолог Д.К.Заболотный первым выдвинул идею, что именно «различные породы грызунов могут быть той средой, в которой годами таятся чумные бактерии».
И он доказал это в 1911-м, когда был направлен в Маньчжурию и сопредельные российские территории для изучения и ликвидации эпидемии легочной чумы. В июне того года недалеко от станции Шарасун (Забайкальский край) экспедиция Заболотного выследила еле передвигающегося крупного сурка, тарбагана. В лаборатории из органов больного животного был выделен микроб- Иерсиния пестис. Открытие русских ученых имело мировое значение. Оно показало, что в природе существуют «очаги», «резервуары», где десятилетиями, паразитируя на грызунах, могут выживать бактерии чумы. Подтвердилось старинное поверье монголов, что чума передается от грызунов человеку, народное название болезни «тарбаганай убучин» прямо указывало на ее связь с тарбаганами…
Свежие комментарии