В обеих странах действует система ОМС, но любой пациент сразу почувствует разницу. И дело не только в деньгах.
ЛЕЧЬ В БОЛЬНИЦУ В ГЕРМАНИИ
Когда Навальный вернется в Россию (если его, конечно, впустят), - так вот, если вернется и впустят, я бы порасспрашивал его про Германию. Он должен был там многое увидеть.
Поинтересуйтесь у Навального устройством того, с чем он столкнулся в Германии ближе всего: с местной медициной. Тогда понятнее будет, к чему в России стремиться. Ибо то, от чего в России умирают, в Германии (если судить по ожившему политику) лечат. Но пока он проходит реабилитацию в санатории в Шварцвальде, в Черном Лесу, - давайте, немного про немецкую медицину расскажу вам я.
Потому что когда Навального привезли в клинику Charité, я тоже загремел в немецкую больницу. Пришлось оперировать плечо: на старую травму наложилась новая.
В России, когда бы хлестанула боль и рука повисла плетью, я кинулся искать через знакомых хороших травматолога или хирурга: идти в «полуклинику» к участковому – это лишь время тратить. Но в Германии я пошел именно к своему домашнему врачу в праксис. «Праксис» - врачебный кабинет. Иногда относительно скромный, а иногда в десяток комнат, включая зал ожидания, лабораторию, процедурную, смотровую, комнату УЗИ. Иногда праксис делят несколько врачей, иногда там один врач с помощниками. Иногда праксис входит в большой комплекс, иногда это квартира в подъезде. Дело в том, что поликлиник в Германии (во всяком случае, в Западной) нет вообще. «Поликлиники придумали в СССР, чтобы можно было пропустить через них целый завод», - сказала мне онемечившаяся знакомая. Все праксисы в Германии – частные. Однако немцы за визит к домашнему врачу не платят: практически у всех, кто в Германии живет (не только граждан) есть обязательная медицинская страховка. Обходится она (округляю) в 16% с дохода: половину платит работник, половину работодатель. Средняя немецкая зарплата при полном рабочем дне – около 4000 евро: считайте сами. Недешево. Однако неработающие дети или супруги вписываются в семейную страховку, а за безработных и неимущих страховку оплачивают социальные службы. А уж страховых компаний деньги поступают врачам за каждого больного, плюс (в России об этом мало кто знает) больным компенсируются расходы на лекарства. Если врач выписывает тебе рецепт на бланке розового цвета, это значит, что в аптеке ты заплатишь всего 5 или 10 евро, - а иногда и вообще ничего. Даже если лекарство дорогое.
Кроме того, домашний врач дает направления к специалистам. Например, я был сразу отправлен к ортопеду (в России считается, что ортопеды занимаются каким-нибудь плоскостопием, но в Германии именно ортопеды вправляют вывихи, протезируют суставы, сшивают порванные сухожилия). А от специалистов, в свою очередь, информация поступает назад к домашнему врачу. В итоге домашний врач, как диспетчер, знаешь, что у тебя со здоровьем в целом. И еще: домашнего врача выбираешь ты сам (я, например, искал и нашел русскоговорящего). А если врач не понравился – его можно без объяснений сменить. Тогда все истории твоих болезней переедут к другому врачу… И деньги страховой компании тоже…
Завершая обзор: я не сразу понял смысл утверждения, что «в Германии врачи меньше ста тысяч евро в год не зарабатывают». Да, вероятно, так. Но из этой суммы они оплачивают аренду праксиса, работу помощников (совмещающих труд регистраторов и медсестер), технику. После чего с оставшейся суммы платят налоги и четыре обязательных социальных платежа, включая – да! – обязательное медицинское страхование. И, кстати, бывает, что праксисы прогорают…
Здесь я прощусь с моим домашним врачом и отправлюсь в ортопедический праксис. В моем случае его делили 4 врача (включая 3 докторов наук): это был целый этаж в медцентре. Здесь мне сразу же дали направление на томографию: помощница обзвонила за меня все диагностические праксисы и нашла оптимальный. Стоимость томографии тоже, разумеется, была покрыта страховкой. Однако ждать пришлось 2 дня. Когда я вернулся к ортопеду, с времени моей травмы прошла почти неделя, а операцию назначили еще через три. До этого я должен сдать анализы необходимые анализы (включая на ковид) и встретиться с анестезиологом.
В общем, та же рутина, что и в России, за исключением трех вещей. 1) Все анализы были покрыты ОМС (в России мне тоже случалось ложиться на операцию, но анализы я всегда оплачивал сам); 2) анестезиолог беседовал со мной чуть не полчаса, объясняя, как именно, зачем и почему будет осуществляться интубация во время анестезии (он искренне удивился, узнав, что в России его коллегу интересовали только мой вес, возраст и аллергические реакции); 3) меня должны были оперировать в частной клинике.
Как – в частной? А вот так. Страховой компании всё равно, кому переводить деньги. Когда-то на месте этой клиники была пивоварня монахов-францисканцев. Ее выкупили монахини из конгрегации сестер милосердия и переоборудовали в дом призрения, ставший одновременно и больницей. Больница перестраивалась, достраивалась, попадала под бомбы, восстанавливалась, - а несколько лет назад постаревшие и поредевшие сестры продали ее частной медицинской компании как «некоммерческое предприятие». К тому времени это был довольно большой медицинский комплекс из нескольких корпусов с операционными, праксисами, лабораториями, аптеками, магазинами.
Я приехал туда рано-рано утром (Германия вообще просыпается рано, работа в офисе может начинаться и в семь). У меня приняли документы, выдали маску и пароль от вай-фая, улыбчивая сестра (русская) проводила до медицинского поста, где передала другой улыбчивой сестре (тоже русской), а та – уже третьей улыбчивой (хорватке), проводившей меня в палату. Это был по виду двухместный номер в четырехзвездочном бизнес-отеле, с душем, холодильником, мебелью – когда бы не электрокровати, стойки для капельниц и не мониторы в изголовье. Показав, как работает кнопка экстренного вызова, сестра сняла с меня размеры для компрессионных чулок и спросила, буду ли я делать заказ на дополнительную еду. Было утро пятницы, и заказы на выходные принимались лишь до обеда. «Но ведь у вас кормят?» - осторожно спросил я. «Да, и не хуже, чем в ресторане. – Но, может быть, вам нужно что-то еще?» Я посмотрел на список. В нем, помимо шоколада и чипсов, значились вино и пиво. «Можно алкоголь?!» - брови у меня поднялись домиком. «Да, если доктор не запрещает, почему бы и не выпить немного просекко после операции?»
Я остался в одиночестве на электрокровати, с удобствами которой поспорили бы разве только электрокресла в «Майбахе».
Одиночеством я был обязан не щедрости страховщиков - тут сомнений не было, - а пандемии ковида. Больных распределяли по разным отделениям так, чтобы они лежали отдельно. Иначе я бы лежал с соседом или даже с двумя: но палат крупнее трехместных в клинике не было.
Ну, а дальше я все пропущу. Измерение температуры, давления, успокоительная таблетка, путешествие на кровати в операционную, капельница, наркоз, возвращение на этот свет… Пара дней в палате за чтением, визиты доктора, еда действительно как из биргартена: сосиски, жаркое с корочкой, сестра намазывала мне на хрустящую булочку масло… В общем, почти российская послеоперационная рутина. Кроме, опять же, пары вещей. Особенностью моей операции было то, что после нее мне предстояло полтора месяца держать руку в бандаже-подушке. Он продавался в магазине при клинике: 150 евро. Однако я заплатил лишь 10: у меня был «розовый» рецепт. Далее: хотя саму операцию полностью покрыла страховка, клиника выставила мне счет в 10 евро за каждый день пребывания (возможно, за сосиски). Затем: после выписки мне привезли домой специальный электрический тренажер для разработки прооперированной руки. За месячное пользования им я заплатил еще 10 евро. И, пока не забыл: когда я лежал в клинике, вокруг меня порхало невероятно много сестер. Они были невероятно улыбчивы, обаятельны, доброжелательны, предупредительны – но таковы все немцы. В Германии «битте» и «данке» в течение дня слышишь (и сам произносишь в ответ) раз сто. И я вспоминал, как меня когда-то оперировали в Питере (тоже по ОМС, плюс хирургу в конверте еще 500 евро). Прооперировали хорошо, но когда я еле-еле спустился в больничный дворик и хотел присесть, меня прогнали, наорав, что она только для врачей. То есть немецкая клиника была Германией в миниатюре, а русская – в миниатюре Россией…
Закончу же сравнение двух систем финансовой стороной. Подготовка к операции, сама операция и три дня в клинике, плюс бандаж и тренажер, обошлись мне в 50 евро. Не будь у меня страховки, я бы за все это заплатил около 5000. А если бы я устраивал операцию через фирмы-посредники в России, то выложил бы больше 20000 евро (в их прайс-листах только анализы стоили 200 евро). А если бы я оперировался в России через знакомых, то, несмотря на ОМС, я на все про все потратил бы еще где-то 2000 евро. Хотя, думаю, прооперировали бы меня быстрее, чем в Германии. Но в России я бы никогда не доверил себя «бесплатной» медицине. Однажды я сунулся в свою питерскую «полуклинику» за банальным анализом крови и получил по полной программе: очередь в регистратору со злобными тетками; вопли, что моей карточки нет, и что (когда карточка нашлась) квоты на анализы по ОМС выбраны еще в начале месяца…
Выводов же из всего этого я делать никаких не буду, кроме того очевидного, что хотя и в России, и в Германии действуют системы ОМС, в реальности это совершенно разные вещи. Возможно, потому, что в таких бедных странах, как Россия (где работодатель, напомню, перечисляет за работника около 30% его зарплаты в социальные фонды), взносов хватает только на элементарное медобслуживание и нищенскую заплату врачам. А возможно, потому, что российское здравоохранение - такая же потемкинская деревня, что и вся Россия, смысл которой в том, чтобы только начальники могли жить хорошо. А возможно, все дело в российском законодательстве или в организационном бардаке. Неважно. Важно то, что в России медицинские услуги (вполне себе западного уровня) можно получить только после мучений, очередей, ругани, проволочек, и почти всегда – за отдельную плату, куда большую, чем смешные немецкие 10 евро (от которых, кстати, в Германии освобождают малоимущих).
Что с этим делать – я не знаю. Я – боль(ной), а не врач и не политик.
Вернется Навальный – спросите его.
Ибо тех, кто стоит в России у власти, спрашивать бесполезно.
Дмитрий Губин
Блогер, журналист, теле- и радиоведущий, писатель
Свежие комментарии