На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Владимир Соколов
    какие то глупости и оправдания бабы высосанные из пальца))Бытовые механизмы...
  • Геннадий Исаков
    Для того жены существуют, чтоб мужику жизнь сахаром не казалась. А иначе вообще обленится и опустится.Бытовые механизмы...
  • Борис Сторублевцев
    были детьми иногда падали о какой предмет кололись  ,лист подорожника  или мочились на рану и лист подорожника!!!!Первая помощь при...

«Вы никогда не знаете, чем закончится рак»

Как лечатся россияне, которым не смогла помочь медицина

304

В Чечне решили легализовать народную медицину. Власти намерены выдать официальные разрешения на работу травникам, знахарям и шаманам. Правда, одобрение республиканского Минздрава получат лишь те специалисты, у кого есть документы о медицинском образовании. По данным же Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) треть россиян верят в существование магов и колдуний. Почему даже люди с хорошим образованием сегодня все чаще предпочитают бороться с тяжелыми болезнями с помощью соды, медитации и знахарей и какие мифы возникли вокруг онкологии, обсуждали на XI Всероссийском съезде онкопсихологов. Приводим выдержки из выступлений его участников.

«Выпейте целебной водицы»

Гаральд Морипсихотерапевт, психоонколог (Австрия):

— Хотел бы сфокусировать внимание на проблеме взаимоотношений медицины и магии. Эту комбинацию мы часто встречаем у пациентов с тяжелыми заболеваниями. Когда традиционная медицина, которую мы называем доказательной, помогает, то проблем, как правило, нет. Они наступают, когда научные методы исчерпаны или, как кажется пациенту, неэффективны. В этом случае почти наверняка люди начинают искать какие-то другие способы. Обычно на их пути встречаются доброхоты, которые говорят: «Я могу помочь, выпейте вот этой целебной водицы из моего домика в деревне, и вы справитесь со своим заболеванием, избавитесь от рака». Или: «У меня исцеляющие ладони, я прикоснусь — и все будет хорошо». Конечно, вы все знаете о таких случаях.

Итак, что мы имеем: научно доказанное лечение не всегда успешно. Естественно, это не вызывает положительных эмоций. А в психотерапии очень важным становится внутренняя собственная сила, мотивация на лечение. Отсутствие или наоборот присутствие этих составляющих — одна из причин, почему ничего не помогает, когда, казалось бы, нет причин для этого. Или отчего иногда случается спонтанное выздоровление. Никто никогда точно не знает, что произойдет — выздоровление или смерть. На эту тему проходит много конгрессов с участием врачей и психологов.

Фото: Анатолий Жданов / «Коммерсантъ»

Традиционная медицина не может точно сказать, когда она поможет и поможет ли вообще. Целители уверены в своих силах, утверждают, что у них хоть и нет медицинского образования, но много внутренней чувствительности. Некоторые предлагают вещества, которые произведены из каких-то натуральных растений и «очень полезны». Знахари просят пациентов доверять только им и не доверять официальной медицине. Говорят, что медицинское лечение, химиотерапия — яд для вашего организма, это все разрушает здоровье.

И ведь действительно, после химиотерапии почти все пациенты сталкиваются с проблемами с кожей, весом, выпадают волосы. Поэтому я спрашиваю своих пациентов, нужна ли им какая-то дополнительная терапия. Среди моих клиентов была женщина 35 лет: двое детей, рак молочной железы. У нее произошел рецидив, то есть вылеченный было рак вернулся. Врачи ей сказали, что они делают многое, но ничего обещать не могут. И тогда она пошла к знахарю. Тот поводил над ней руками и сказал: я чувствую, что никакого рака нет.

У меня возникла внутренняя проблема: следует ли ее убеждать, что доверять следует только официальной медицине? С другой стороны, знахарь запросил небольшую сумму. К тому же она настолько поверила в слова этого лекаря, что у нее появилась мотивация, появился внутренний стержень, эмоционально она стала чувствовать себя лучше. И доказательное лечение она не бросала.

Традиционные врачи тоже часто давят на пациента: делайте только так, иначе вы окажетесь в опасности. Но если мы хотим, чтобы пациент работал совместно с доказательной медициной, мы должны в свое профессиональное поведение включить эмоциональный аспект.

Если пациент говорит, что отказывается от стандартного лечения, потому что никому не доверяет и хочет лечиться гомеопатией, святой водой, — я с ним разговариваю. Спрашиваю о цене сеанса у знахаря. Это важно, потому что огромная плата за лечение — ненормально. Интересуюсь, как разговаривает этот шаман с пациентом, отрицает ли он официальную медицину. Если ответ положительный, то советую к такому шаману больше не обращаться. Но не надо сразу же говорить пациенту, что его общение с шаманом ужасно. Нужно выяснить как можно больше нюансов.

Мы — психологи и психотерапевты, эксперты психики и всех процессов, происходящих в головном мозге, включая эмоции, рождение мысли. И мы используем различные методы, связанные с воображением, с гипнотерапией. Многие врачи, конечно, смеются над нашими методами. Но, опять же, могу рассказать случай из практики. Пациент с раком простаты, 70 лет, сам психиатр. Я предложил ему представить себе некую внутреннюю силу, которая может держать его рак под контролем. И спросил у него: каким животным мог бы быть этот ваш внутренний ресурс? Он сказал, что это белый медведь. Как-то во время сессии я у него спросил: «Как ты общаешься со своим медведем, знаешь ли, что ему нужно для того, чтобы держать рак под контролем?» Он сказал: «Ему нужна моя мотивация, желание жить». Я уверен, что люди помогающих профессий должны использовать все доступные им способы воздействия на пациента.

Фото: Александр Кряжев / РИА Новости

Анна Кан, медицинский психолог НМИЦ онкологии им Н.Н. Блохина:

— Я достаточно долго работала с пациентами с ВИЧ, среди них были и те, у кого онкология. И мы с докторами разработали для общения с этой группой пациентов модель поведения. Она, в принципе, годится для всех пациентов. Исходим из того, что пациент очень хочет помогать врачу. Медицина за человека борется, но и сам человек не может и не хочет бездействовать. Если мы категорически запретим нетрадиционную медицину, то человек, особенно тревожный, обязательно к ней обратится, только мы об этом никогда не узнаем.

Поэтому было решено предлагать пациентам безопасные альтернативы. Пусть это даже будет не очень полезно, зато безопасно. Допустим, отвар брусники лучше, чем настойка из мухоморов и прочее. Плюс к этому мы предлагаем пациентам прибегнуть к духовным практикам, которые могут стабилизировать психологическое состояние. И когда врач говорит: вот это лучше не стоит, а это хорошо бы попробовать, рекомендует, то у пациента совсем другое отношение. То есть он понимает, что мы не ставим полностью крест на «альтернативе» — с нами, если что, можно и посоветоваться...

Сергей Куренковклинический психолог ГБУЗ МКНЦ им. А.С. Логинова:

— Когда я приехал первый раз в центр Блохина, первое, что меня поразило, — что все заборы вокруг клиники были обклеены предложениями магических услуг: лекарь Герасим из деревни такой-то все разведет руками и прочее. Я почти не утрирую. Я сначала удивился, а потом пришло понимание, почему этого так много. Имеется колоссальный спрос на чудо! Причем в рядах страждущих — не обязательно люди, разуверившиеся в эффективности оказываемой им помощи. Любому человеку хочется чуда, хочется пойти по линии наименьшего сопротивления: я несчастен, сделайте со мной что-то. При этом пациент исключает себя как субъекта системной терапии.

Я — психолог, я не хочу, чтобы в меня верили. Я не хочу быть в глазах пациента магом и чародеем. Я хочу, чтобы пациент поверил мне как профессионалу и стал со мной работать над результатом. А так — какая разница, в кого будет верить пациент? В шамана, в дедушку из далекого села или в меня, чей кабинет обвешан дипломами? Ведь человек не хочет брать на себя ответственность за собственное излечение, не хочет трудиться над этим, а ждет, что все само образуется. Ответственность самого пациента — это важно. Врач лишь помогает выздоравливать.

«Мы к таким принципиально не подходим»

Анна Канмедицинский психолог НМИЦ онкологии им Н.Н. Блохина:

— Не буду рассказывать про яйца трихомонад, которыми лечатся иногда наши пациенты. Если кто не догадывается, яйца трихомонад, чтобы это помогло, надо выпить. Кто-то содой лечится. Но содой лечиться уже моветон, об этом все знают. На самом деле в СМИ не так уж много этой соды и трихомонад. Об этом люди узнают не из прессы или интернета. Часто приходят ко мне с маленькими книжечками затертыми, где все подробно расписано, как и что делать. Эти книжечки с рецептами примочек от пациента к пациенту кочуют. Но не об этом речь.

Икона Пантелеймона Целителя в церкви Всех Святых на Кулишках в Москве
Икона Пантелеймона Целителя в церкви Всех Святых на Кулишках в Москве
Фото: Сергей Пятаков / РИА Новости

У пациентов — когнитивный диссонанс. Ко мне приходит человек и говорит: если сильные мира сего не могут справиться с раком, то что уж о других говорить? Вот у Жанны Фриске был рак, она в Америке лечилась, и что? И ничего. Я тогда спрашиваю у пациента: а вы знаете, какая именно опухоль была у Жанны Фриске? «Просто рак, — отвечает. — Как у всех». Тогда я вытаскиваю табличку с классификацией рака. Специально у докторов ради таких случаев раздобыла. Показываю пациенту эту табличку: «Вот смотрите, это классификация раков. Смотрите, сколько их бывает. Давайте ваш найдем. А вот эта опухоль была у Жанны Фриске». Как правило, человек очень удивляется. Потом сникает: «Жанна богатая была, и даже ей ничего не помогло. Значит, и мне традиционная медицина не поможет».

В категории знаменитых пациентов есть еще Стив Джобс, основатель Apple. Вот, говорю, он тоже богатый, но лечился с помощью народной медицины, альтернативными методами. Это его погубило. «Значит, мне вообще ничего не поможет?» — расстраивается пациент.

«А у вас-то все хорошо как раз, — говорю я. — Сами посмотрите свои медицинские выписки». Пациент: «Ой, и правда». Человек настолько фокусируется на мистических вещах, что даже не заглядывает в свое медицинское заключение, где сказано, что он в ремиссии.

Это очень страшная вещь. Люди очень редко делятся позитивными примерами излечения. Если это и происходит, то в закрытых пациентских группах. Официальные СМИ, популярные порталы в интернете очень мало об этом пишут. Говорят в основном о плохом, потому что плохое собирает больше электората, больше посещений сайта.

Пациентам с таким когнитивным диссонансом я обычно объясняю, как работает провокационная журналистика, и даю контакты пациентских сообществ, чтобы они сходили туда и послушали, что бывает и по-другому, бывает и хорошо.

Еще одна сторона негатива в прессе — это врачи и медсестры. Я уже продолжительное время работаю с ними по налаживанию пациентоориентированного подхода. Читаю лекции, провожу занятия. Меня расстраивает то, что происходит. У нас хирургический стационар, кризисная терапия, послеоперационные палаты, в основном за пациентом ухаживают медсестры. Они становятся для человека важной социальной опорой на время восстановления, помогают до операции и после. На одной из наших лекций мы обсуждали, что делать, если пациент находится в истерике, ругается. Я посоветовала подойти и начать с ним говорить. Но сестры сказали: «Мы к таким принципиально не подходим, мы с такими принципиально не общаемся. А вдруг у этого пациента диктофон спрятан, а вдруг он меня не так поймет, и это все будет использовано однажды против меня».

Фото: Reuters

Получается, человек находится в эмоциональном раздрае, ему нужна социальная опора, а социальная опора говорит: спасибо, я прочитал, как вы нас потом шельмуете, и решил вам не помогать. Пропасть между врачами и пациентами растет. Бывает, что ко мне приходит пациент и говорит: мы уже все про ваших докторов прочитали, у них не заплатишь — ничего работать не будет.

Тогда я рассказываю им, кто идет в медицину. Говорю, что человек в белом халате достаточно тщеславен. Он любит, когда у него все получается. В помогающие профессии идут, чтобы быть причастными к богу. Это истероидный посыл, но хороший. Когда человек шел в медицину, ему не обещали огромных зарплат, но он все равно шел. Пациент немного приходит в себя.

Виктор Делевикандидат психологических наук, доцент РНИМУ им. Пирогова:

— У врачей катастрофически слабая психологическая подготовка. Из-за этого они проигрывают как профессионалы. Очень важно, чтобы врач понимал, что за пациент перед ним сидит, в каком он состоянии, почему ведет себя так, чего можно от него ждать в будущем. От психологического состояния пациента зависит и тактика лечения, это тоже важно. Я уже присутствую на третьем съезде онкопсихологов, мы об этом говорим постоянно. Но вынужден с грустью констатировать: ситуация ухудшается.

«В лечении мочой козла вы что-то можете понять»

Ольга Гольдманруководитель службы помощи онкопациентам «Ясное утро»:

— Тему востребованности альтернативного лечения мы придумали исходя из своих собственных потребностей: на горячую линию службы поддержки онкопациентов поступает много звонков на эту тему. Говорить об этом нужно, это первый шаг. Пациента нужно мотивировать на дискуссию с врачом о тех альтернативных методах лечения, которыми он пользуется, чтобы победить болезнь. Диалог важен. Если его нет, то пациент уедет в деревню к знахарю, и вы его никогда не увидите.

В чем разница, например, между инсультом и раком? Инсульт уже случился, вас уже полечили, и прогнозы дальнейшие более-менее известны. А в раке вы никогда не знаете, чем все закончится. Неизвестность порождает запрос. Вы хотите контролировать свое лечение, но в медицине вы ничего не понимаете. Однако в лечении мочой козла вы что-то можете понять. То есть запрос на чудеса — это про контроль над ситуацией.

И маленькая реплика по поводу психосоматической природы возникновения рака. Это моя любимая тема. Очень часто психологи спрашивают у пациента: «У вас был стресс? Вы его не пережили. Ваша мама рано умерла? У вас травма. Поэтому вы заболели раком». Понятно, что человек хочет найти рациональное объяснение тому, почему он заболел. Он его ищет везде, где только можно. Роль специалистов и профессионалов заключается в том, чтобы помогать ему в этом, а не вводить в заблуждение.

Фото: Damir Sagolj / Reuters

Анна Канмедицинский психолог НМИЦ онкологии им Н.Н. Блохина:

— Иногда доктора и психологи говорят: стресс вообще не влияет на ваше состояние, он не может его ухудшать или улучшать. Когда меня спрашивают пациенты, влияет ли стресс на физическое состояние, то я рисую нервную систему, как там все устроено. Наше настроение — это продукт психической деятельности. Если человек постоянно находится в депрессивном состоянии — нервная система в дисбалансе, состав нейромедиаторов в голове меняется, и это физиологический процесс. А нервная система ведь контролирует работу всех органов человека. То есть нельзя говорить о том, что стресс вообще никак не влияет на состояние и что он не может быть триггером болезни. Если расстройства нервной системы серьезные и долгие, невозможно это исключать. Я пациенту рассказываю, что его психологическое состояние очень важно для восстановления, для стабилизации.

Алина Хайнзаведующая отделением клинической психологии Центра Димы Рогачева, кандидат психологических наук:

— Мне не нравится слово «триггер» (имеется в виду то, что стресс может стать спусковым крючком развития рака — прим. «Ленты.ру»). Потому что триггер — это не про то, что психологический фактор в ряду других факторов может оказывать какое-то влияние на возникновение этой болезни. Триггер как спусковой механизм — гораздо более значимая штука. Когда мы разговариваем на таком языке с пациентами, мы как будто бы даем им понять, что у них в руках есть какой-то способ, механизм, переключатель. И как будто бы даем ощущение, что возвращаем им контроль. Но вместе с тем мы возвращаем им огромное чувство вины. То есть человек понимает, что, значит, он где-то переключил этот рычажок не в ту сторону.

В своей работе мы должны учитывать экзистенциальный пласт. То есть мы не можем работать с пациентами в жизнеугрожающих ситуациях, не беря то, что нам предлагает экзистенциальный подход. Но, с другой стороны, если мы напрямую начинаем этим пользоваться, то мы сами превращаемся в таких же магов. Только мы уже — психологи-целители. И мы начинаем говорить нашим пациентам «вы недостаточно зрелая» или «вы не простили свою маму»... Я работаю в детской клинике. Там такие вещи — еще ужаснее, потому что нашим родителям говорят, что они «недостаточно какие-то», поэтому и заболели их дети.

Источник

Картина дня

наверх