«Маленький принц» и его философия

Одно из самых известных и самых любимых произведений XX века — «Маленький принц» — было написано незадолго до смерти автора. В эту не по-детски взрослую сказку Экзюпери вложил свои детские воспоминания, глубоко личные переживания и любовь к человеческому.

С каждого надо спрашивать то, что он может дать. Власть прежде всего должна быть разумной.

Светильники надо беречь: порыв ветра может их погасить.

Пытаясь охватить мир сегодняшний, мы черпаем из словаря, сложившегося в мире вчерашнем. И нам кажется, будто в прошлом жизнь была созвучнее человеческой природе, — но это лишь потому, что она созвучнее нашему языку.

Тоска — это когда жаждешь увидеть чего-то, сам не знаешь чего… Оно существует, это неведомое и желанное, но его не высказать словом.

Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.

У каждого человека свои звезды.

Есть такое твердое правило. Встал поутру, умылся, привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету.

Одни только дети знают, чего ищут. Они отдают всю душу тряпочной кукле, и она становится им очень-очень дорога, и если ее у них отнимут, дети плачут.

Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется.

Совершенство достигается не тогда, когда уже нечего прибавить, но когда уже ничего нельзя отнять.

Сажая дуб, смешно мечтать, что скоро найдешь приют в его тени.

Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму.

Все наши богатства — прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить.

Человек познает себя в борьбе с препятствиями.

Спасенье в том, чтобы сделать первый шаг. Еще один шаг. С него-то все и начинается заново.

Быть человеком — это и значит чувствовать, что ты за все в ответе.

Старых друзей наскоро не создашь.

Что толку в политических учениях, которые сулят расцвет человека, если мы не знаем заранее, какого же человека они вырастят?

Царство человечье внутри нас.

Призвание помогает освободить в себе человека, — но надо еще, чтобы человек мог дать волю своему призванию.

Истина человека — то, что делает его человеком.

Можно одурманить немцев спесью от того, что они — немцы и соотечественники Бетховена. Так можно вскружить голову и последнему трубочисту. И это куда проще, чем в трубочисте пробудить Бетховена.

Со смертью каждого человека умирает неведомый мир.

Любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении.

Истина — не то, что доказуемо, истина — это простота.

Все мы — кто смутно, кто яснее — ощущаем: нужно пробудиться к жизни. Но сколько открывается ложных путей.

Кто долго жил всепоглощающей любовью, а потом ее утратил, иной раз устает от своего благородного одиночества. И, смиренно возвращаясь к жизни, находит счастье в самой заурядной привязанности.

Истина не лежит на поверхности.

С того часа, как оружием стали самолет и иприт, война сделалась просто бойней.

Победа достается тому, кто сгниет последним. И оба противника гниют заживо.

В нашем мире все живое тяготеет к себе подобному, даже цветы, клонясь под ветром, смешиваются с другими цветами, лебедю знакомы все лебеди — и только люди замыкаются в одиночестве.

То, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.

Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы.

Быть может, это и красиво — умереть, чтобы завоевать новые земли, но современная война разрушает все то, ради чего она будто бы ведется.

Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться.

Хорошо, когда в споре между различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга.

В урочный час жизнь распадается, как стручок, отдавая зерна.

Животное и в старости сохраняет изящество. Почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек?

Мучительно не уродство этой бесформенной человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.

Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека.

Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы — команда одного корабля.

Из расплавленной лавы, из того теста, из которого слеплены звезды, из чудом зародившейся живой клетки вышли мы — люди — и поднимались все выше, ступень за ступенью, и вот мы пишем кантаты и измеряем созвездия.