Когда я слышу: «Мы с женой не заводим детей, потому что не готовы сыграть в русскую рулетку с её здоровьем», мне хочется демонически хохотать. Не оттого, что люди ответственно подходят к планированию семьи и разумно оценивают все риски, нет. Ведь беременность — это, конечно, не болезнь, но и не ларчик с дополнительным здоровьем.
Но меня умиляют те, кто полагают, что отсутствие беременности — это гарантированная путевка в долголетие и старость без каких-либо проблем. Так же, как и те, что иными способами пробуют создать себе уверенность, будто на 100% контролируют свое здоровье и судьбу - американским ли витамином Д, вегетарианской ли диетой или жизнью в экологически чистом районе.
Это самая ценная игрушка на нашей семейной елке — ей более полувека.
На самом деле все мы ежедневно, ежечасно, ежесекундно играем в русскую рулетку. Родившись, с первой секунды мы автоматически принимаем правила этой игры — причем правила весьма условные, справедливого судьи нет, и любой из персонажей может выбыть из сюжета вопреки ожидаемой логике развития событий.
Просто мало кто задумывается об этом, если только не работает в реанимации или на скорой помощи — вот там как раз реальность показывает эту сторону бытия, о которой никто особенно не задумывается, потому что вытащил свой счастливый билетик спокойной жизни, где самой большой проблемой становится легкая простуда раз в сезон.
В то время как где-то молодая женщина падает на пол, потому что у нее ужасно болит голова — такое чувство, что внутри черепной коробки разливается расплавленный металл. Уже на полу, до того, как потерять сознание, она ощущает, что не чувствует правую руку и ногу и не понимает, что ей говорят встревоженные родственники, не может сама произнести ни слова и просто ощущает, как мир медленно погружается в темноту — в машине скорой помощи она будет уже в глубокой коме. У нее одновременно произошло субарахноидальное кровоизлияние (кровь излилась под оболочки мозга) и внутримозговое кровоизлияние из-за разрыва аневризмы. Ее спасут нейрохирурги, и начнется долгий путь восстановления с реабилитологами — через месяц она сможет сказать одними губами слово «б…», а также начнет глотать фруктовое пюре сама, и это будет настоящий праздник для тех, кто был с ней все это время, фиксируя каждый ее новый навык. Про трепетное отношение реабилитологов к матерным словам, которые у наших пациентов обычно бывают первыми, я как-нибудь расскажу отдельно.
Где-то воспитательница детского сада приходит на работу утром, к обеду чувствует себя совершенно больной, а через час ее забирает скорая помощь с фиолетовой сыпью по всему телу и лихорадкой 42 градуса. Кто-то из малышей был бессимптомным носителем менингококковой инфекции, и воспитательнице не повезло — у нее развился молниеносный менингит с менингококцемией, что разрушило ее надпочечники и не оставило шансов выжить.
Где-то молодой мужчина приходит на процедуры, которые прописал ему врач от боли в спине, ложится на кушетку, и через 10 минут начинает задыхаться. Это тромбоэмболия легочной артерии. Бывает у некоторого процента молодых и с виду здоровых, никто не застрахован.
А где-то — да, где-то женщина на большом уже сроке беременности поедет прямо с приема врача в реанимацию с высоким давлением и ногами-тумбами от отеков, где у нее случится первый судорожный приступ, а за ним еще и еще, а потом будет кома. И любое лечение окажется тщетным, и даже экстренное родоразрешение, которое сделают (и правильно), не поможет вернуть больную из комы.
Люди постоянно играют в русскую рулетку с факторами риска, на которые можно повлиять, но им неохота — курение, гиподинамия, высокое давление. Или с факторами риска, на которые и повлиять-то невозможно — это разнообразные наследственные синдромы, возраст, пол и многое другое. Та же аневризма таилась сорок лет в голове той женщины, пока однажды тонкая стенка сосудистого мешка не рванула, на ходу переписывая линию судьбы человека, что считал себя вполне здоровым.
Я немного завидую этим людям, которые искренне считают, что отсутствие младенцев в их жизни — это гарантия богатырского здоровья. Это ведь разновидность магического мышления.
Можно родить десяток младенцев, а потом прожить до девяноста лет в здравом уме и при неплохо функционирующем теле. Можно решиться на одного младенца, и умереть от эклампсии. Можно никого не родить, соблюдать обет безбрачия, поститься по средам и не иметь ни одной вредной привычки — и умереть от следовых количеств арахиса на недостаточно хорошо промытой тарелке в ресторане. Потому что аллергия на арахис. Потому что не успели вколоть эпинефрин.
Мы многое можем предотвратить, на многое повлиять. Мы в силах снизить риски серьезных болезней.
И все-таки мы совершенно бессильны с точки зрения уверенного планирования хотя бы завтрашнего дня. Это не значит, что планировать не надо — надо, и с надеждой на лучшее. Это не значит, что нужно с меланхолическим фатализмом представлять себе разные негативные сценарии, от падения сосульки на голову до внезапной сердечной смерти. Это не значит, что беременность зло — тут важнее отношение к идее родительства в данной паре, да и планировать всегда лучше, чем действовать наудачу.
Но каждый раз, когда я смотрю в глаза молодой женщине, которую вытащили с того света нейрохирурги, и теперь она вверена моим заботам и заботам моих коллег, я вспоминаю вот о чем: каждый день нашей жизни — большая ценность.
Можно сколько угодно собирать инвестиционный портфель на долгосрок, чтобы обеспечить себе безбедную старость, можно даже сделать прививку от менингококка; можно беречь свою матку от младенцев, что имеют склонность забирать из организма матери железо, кальций, моральные силы и кучу денег. Все это вполне рабочие стратегии по снижению рисков для своего будущего.
Но мы все равно не знаем, каким будет финал нашей истории. Мы не можем запланировать абсолютно все.
Эта мысль не вызывает у меня грусти. Но помогает жить сегодняшним днем, без сожалений о прошлом и чрезмерных тревог о будущем.
И да, именно эта мысль заставляет меня чаще целовать мужа, обнимать сына и гладить кошку с чувством искренней благодарности за еще один самый обычный день.
Свежие комментарии